Паула Роу - Я выбираю его! Страница 14

Наступило многозначительное молчание, она нахмурилась. Затем ее отец решительно произнес:

— Это Александр Раш.

— Откуда Карлос узнал?

— Это правда?

Хелен вздохнула и снова повернулась к компьютеру. Она никогда не лгала отцу.

— Да, но это конфиденциально. Ты не должен никому ни о чем говорить.

— Я не сплетник, Хелен! — От его строгого упрека она снова почувствовала себя девятилетней девочкой. — Общаться с этой семьей ты считаешь мудрым?

— Это моя работа, папа.

Хелен явственно ощущала волны недовольства через телефон.

— Ты Валеро!

«И ты напоминаешь мне об этом при каждом удобном случае».

— И?..

— Мне не нравится твой тон, Хелен! — рявкнул Хуан. — Этого человека обвиняли в убийстве.

— Обвинение предъявлено не было.

— Тем не менее это не тот тип людей, с которыми тебе следует общаться.

— Клиентов мне подбирает мой босс, а не я.

— А что будет, когда ты станешь его партнером? Сама будешь решать, с кем работать?

Хелен подняла глаза и увидела в дверях Челси. Девочка неуверенно улыбалась, держа в руках поднос.

— Мы можем поговорить позже? Мне нужно идти.

— Хелен…

— Папа, я работаю.

— Мы поговорим, когда ты вернешься домой!

И отец отключился.

Хелен медленно положила телефонную трубку на стол.

— Завтрак? — беспечно спросила Челси и поставила поднос на стол. — Я не видела тебя сегодня утром и проверила — ты не заказывала еду. — Она быстро огляделась. — Знаешь, эта комната пустовата. Здесь мало цвета.

Хелен наклонила голову, размышляя. Судя по чрезмерно непринужденной позе Челси и тому, как она стреляла глазками, у нее на уме был не только декор интерьера.

— Здесь не помешал бы голубой цвет, — согласилась Хелен.

— И удобный диван, и несколько подушек. — Челси накрыла на стол, затем сняла крышки с теплых блюд. — Здесь тосты, кофе и фрукты. Если тебе не нравится, я могу попросить Франко приготовить что-нибудь особенное…

— В еде я непривередлива. — Хелен улыбнулась. — Тосты и фрукты съем с удовольствием.

Обе принялись за еду, довольно жуя в тишине. Съев второй тост, Хелен поставила чашку с кофе на стол:

— Челси, мы можем поговорить о том, что ты сказала вчера вечером? О твоем отце?

Челси мельком посмотрела на закрытую дверь:

— А что с ним?

«Характерная бравада для подростка».

Хелен грела руки, обхватив пальцами чашку. Наклонившись вперед, она улыбнулась:

— Знаешь, Габриэла рассказывала мне, что вы дружили. Она называла тебя Челси-зайчик.

Челси улыбнулась:

— Да.

— По секрету между нами, думаю, она любила тебя больше, чем Алекса.

Хелен подмигнула.

Челси рассмеялась, затем внезапно посерьезнела:

— Что значит — любила?

Хелен посмотрела озадаченной девочке прямо в глаза:

— Я хочу кое о чем тебе поведать. Меня просили об этом не распространяться, но я считаю, ты должна знать. Мне жаль, Челси, но придется сказать правду. Габриэла умерла.

Челси глотнула воздуха, широко раскрыв рот. Хелен подалась вперед и взяла ее за руку.

— Как? Когда?.. — наконец выдавила девочка, ее глаза наполнялись слезами.

— В марте. Мы были в Германии, и ее отвезли в больницу. Она потеряла много крови, ее не удалось спасти…

Хелен опустила голову, боясь потерять над собой контроль от горя.

— Это была авария? Автомобильная?

Увидев Челси плачущей, Хелен лишь кивнула.

«Прости меня за эту ложь во спасение, — подумала она. — Но ты знаешь, что это необходимо».

Мучительно рыдая, Челси вдруг бросилась к ней. Они сидели, обнявшись. Хелен сдерживала слезы по сестре, смерть которой не могла обнародовать. Челси оплакивала потерю подруги.

Наконец Челси отстранилась от Хелен, застенчиво вытирая щеки. Хелен протянула ей носовой платок и улыбнулась:

— Извини, что не сказала тебе раньше.

— Все в порядке.

Челси ссутулилась, зажала руки между коленей и наклонилась вперед.

Хелен принялась собирать тарелки и чашки, давая Челси возможность успокоиться.

— Я скучаю по ней, — внезапно сказала Челси.

Хелен кивнула:

— Да, я тоже.

— Она… Только ей я говорила об этом.

Хелен обратила все свое внимание на девочку:

— О чем?

— Об этом. — Челси пожала плечами и посмотрела на аккуратно сложенные тарелки. Взяв стакан с соком, она засунула соломинку в рот. — О том, чего я хотела от жизни. О местах, куда я хотела бы поехать. Габриэла была в стольких странах!

Хелен улыбнулась:

— Она любила путешествовать. Хвасталась, что была везде, кроме Аляски и Северного полюса.

— Да. — Челси улыбнулась в ответ. — Она была роскошной, но не вульгарной. У нее всегда было для меня время. — Она наклонила голову, изучая Хелен. — Как и у тебя.

На душе у Хелен потеплело.

— Спасибо.

Когда Челси замерла и подняла глаза, Хелен проследила за ее взглядом и увидела тень за стеклянной стеной. Секунду спустя дверь решительно открыл Алекс.

— Половина десятого, — сказал он, глядя на них обеих, стоя в дверях.

— Конечно, — ответила Хелен, допивая кофе и ставя чашку на поднос.

Алекс не двигался с места, засунув руки в карманы. Его непринужденное молчание контрастировало с его напряженной позой.

Хелен нахмурилась.

— Тебе что-то нужно? — наконец спросила она.

Алекс повернулся к Челси, которая невозмутимо пила сок через соломинку:

— Ты не должна быть на занятиях?

— Еще нет.

Он едва заметно нахмурился:

— Где мама?

— Не знаю, что-то смотрит по телевизору.

Челси взмахнула рукой.

— Почему бы тебе не пойти и не узнать, хочет ли она завтракать?

— Я думаю, она уже…

— Челси, выйди отсюда!

— Отлично! — Она схватила сумку, потом остановилась и многозначительно посмотрела на брата. — Я уже иду!

Улыбнувшись и кивнув Хелен, Челси выскочила из комнаты.

Губы Хелен дрогнули в улыбке, когда Алекс осторожно закрыл дверь:

— Как твоя… Белла?

— Отлично.

— Ей что-нибудь нужно?

Хелен улыбнулась:

— Кроме еды, сна, подгузников и короткого бодрствования? Нет. Ей всего лишь пять месяцев.

— Верно.

Хелен наклонила голову:

— Тебе было пятнадцать, когда родилась Челси?

Он кивнул:

— Но я редко ее видел. Она почти все время была с нянями и домработницами.

— Похоже, твоя мама из тех родителей, которые не любят возиться с детьми, — осмелилась сказать Хелен.

— Это была идея отца. В то время он искал инвесторов, ему нужна была жена рядом.

Очередное неблагоприятное замечание в адрес Уильяма Раша. Хелен и вообразить не могла, что не будет кормить, купать ребенка и делать все, от чего материнство становится постоянным, невиданным восторгом.