Хлоя Бивен - Запретная сладость греха Страница 14

Они выехали из парка. Перед Кристиной расстилались широкие поля, зеленевшие весенними всходами. Девушка метнула быстрый взгляд на Эжена. Ее переполняло желание тотчас же сорваться в скачку, пусть он и не согласен. Он наблюдал за ней, довольно посмеиваясь.

— Вам не терпелось выбраться из леса, не так ли? Я чувствовал: вам не по душе медленные, размеренные прогулки, впрочем, как и вашей лошади. Что ж, мадемуазель, ваш ход!

Кристине только это и было нужно. Она пришпорила свою кобылу. Та рванулась вперед с таким же восторгом, как и сама всадница. Как всегда в таких случаях, Кристину охватило бесшабашное настроение. Порывистый ветер свистел в ушах. Волосы развевались за спиной. Тяжелые удары копыт отзывались в ее сознании музыкой, когда она склонилась к лошадиной шее.

Она вся отдалась бешеной скачке, забыв о времени. Но вот на пути появилась какая-то ограда. Приближаясь к высокому, заросшему чертополохом барьеру, Кристина сощурилась, высматривая возможные препятствия, которые могли бы помешать прыжку. Все выглядело нормально. По ту сторону забора тянулось другое поле. Приблизившись к нему, она натянула поводья, готовясь к прыжку. Послушное каждому ее движению благородное животное давало Кристине упоительное ощущение всемогущества. Лошадь взлетела в воздух, легко взяв препятствие. Девушка проехала еще немного и развернулась. Она ликовала. Ей даже не могло прийти в голову, что Эжен побоится последовать ее примеру. Он, впрочем, и не побоялся. Однако, к разочарованию Кристины, перескочил преграду в другом месте. В некотором отдалении он осматривал участок забора, который, кажется, грозил упасть. Когда она приблизилась к нему, он развернулся и пристроился рядом. Кристина открыто улыбалась, празднуя победу.

— А откуда вы знали, мадемуазель, что за забором нет канавы? — спокойно спросил он, даже не взглянув на нее.

— Знала, потому что посмотрела, — заявила она самодовольно. — Я достаточно опытна, чтобы не угодить прямо в яму.

Эжен чуть заметно улыбнулся.

Они катались еще примерно с час. Затем Эжен заявил, что у него больше нет свободного времени. Кристина была немного разочарована, но она должна была признать, что утро было чудесным. На конюшне она сама расседлала лошадь и почистила ее так же ловко, как и Эжен.

— У нас тоже всегда были лошади, — заметил Эжен. — Кстати, Милена катается со мной. — Внезапно он резко повернулся. — Вы меня поражаете, — пробормотал он.

— Почему?

Кристина ошеломленно взглянула на Эжена и наткнулась на его хмурый напряженный взгляд.

— Потому, что умеете обращаться с лошадьми. Потому, что зарабатываете сами, имея богатейшего отца. Даже ваша непреклонная решимость добраться до деревни своим ходом и та не укладывается в привычные…

— А, понятно! Вы думали, я — бесполезная дамочка, умеющая только валяться на морских пляжах. — Кристина не удержалась от колкой улыбочки.

— Бесполезная? — переспросил он задумчиво. — Да, признаюсь, я представлял вас лежащей на пляже. Однако должен сказать, никогда не считал вас бесполезной. Даже на пляже вы бы оказались незаменимой, хотя бы, как предмет всеобщего восхищения.

Кристина уставилась на него в смущении, потом отвернулась и потупилась. Она не ожидала от Эжена такой вольности. Как же ей следует вести себя в этом случае? Она уже закончила свою работу и резко обернулась, не зная, что Эжен стоит от нее очень близко. Кристина со всего маху налетела на Эжена и вскрикнула от испуга, когда сильные руки схватили ее за плечи и помогли удержаться на ногах.

Секунду они стояли, плотно прижавшись друг к другу. Пальцы Эжена лежали на узких плечах Кристины. Он пристально смотрел в ее глаза.

— Вы определенно не такая, какой я вас себе представлял, — тихо сказал он. Его глаза вспыхнули. — Я начинаю понимать: у английской розы есть шипы. Вы, вне всяких сомнений, девушка с сильным характером. Когда я уеду, вы будете за меня выезжать моих лошадей, заниматься с ними?

Кристина в смятении уставилась на носки своих сапог, смущенная собственной реакцией на его близость. Но его спокойная просьба сняла напряженность, и она решилась поднять на него глаза. Лицо ее выразило искреннюю радость.

— О, значит, можно? Буду страшно рада!

— Это не подарок. — Он говорил без всякой иронии, с искренней добротой. — Как видите, лошади изрядно застоялись. Их надо как следует гонять каждый день. Это нелегкая работа.

— Я мечтаю о такой работе! — Кристина просияла.

Он кивнул, и отпустил ее плечи.

— Возможно, вам действительно это понравится. Однако я вам не советую прыгать, через ограду, это все-таки опасно. Держите лучше лошадей подольше на воле и скачите на них не так бешено.

— Я буду в полном порядке и лошадей не попорчу, — серьезно пообещала Кристина.

Ее еще никогда не обвиняли в необузданности, и это приятно возбуждало, как будто ее характер теперь стал совсем другим, и поэтому с ней должны считаться.

Они вместе вышли из конюшни на солнце. Эжен взглянул на часы.

— Вы пойдете пить кофе? — С надеждой в голосе спросила Кристина, но он отрицательно покачал головой.

— Нет. У меня полно дел, а время, как всегда, поджимает.

— Когда вы собираетесь уезжать?

В ее голосе прозвучало нескрываемое сожаление. Впервые она осознала, что ей не хочется, чтобы Эжен уезжал. Ей нравится быть с ним, и теперь, когда она чувствует себя уверенной в своих силах, она совсем не против того, чтобы он остался в замке.

— Через неделю, наверное. Боюсь, не смогу побыть дольше. Сейчас, правда, в Париже обходятся без меня. Однако все-таки я должен съездить туда. Если задержусь здесь больше чем на неделю, меня замучают бесконечными звонками, не дадут ни минуты покоя. Кроме того, по правде говоря, моя настоящая жизнь проходит там, в Париже.

Эжен кивнул ей на прощание, направляясь к своему джипу. Кристина прошла через небольшую калитку и двинулась вдоль фасада замка. Удивительно, но освещенный ярким солнцем пейзаж как-то поблек, как только она узнала, что Эжен скоро уедет. Девушка яростно затрясла головой, пытаясь прогнать эти мысли. Она здесь всего на месяц, а потом больше никогда не встретится с Эженом. Кристина напоминала себе, что он живет совершенно незнакомой ей жизнью и сам тоже ничего не знает о ее жизни. А потом еще есть Милена и, может, не одна она. Наверняка в Париже он живет отнюдь не по-монашески.

Девушка вошла в дом, пытаясь придать своему лицу радостное выражение. Незачем огорчать Диану. Теперь она понимала, насколько прав был ее покойный отец, когда настоял на ее знакомстве с семьей де Фурнье. Сколько ей уже дало пребывание здесь!