Рэй Морган - Кто заставит сердце биться... Страница 14

Начнем с того, что он — кристально честный человек. Когда там, на пляже, он признался в своих чувствах, изумлению ее не было предела. Где обычное равнодушие, свойственное мужчинам? Где бравада, показная удаль? Своей искренностью Майкл поставил ее в тупик.

И в то же время он был полон внутренних противоречий, из-за которых не мог жить в ладу с собой. Чарин увидела это в тревожном взгляде Майкла. Некое событие в его прошлом явилось причиной жесткого отношения к женщинам… что-то, о чем он не хотел говорить. Тайна делала его еще более загадочным.

Однако самым поразительным было то, что он сумел разглядеть ее сущность. Ей удавалось обманывать многих людей своим поведением «дерзкой девчонки». Мужчины вообще редко вглядываются в то, что скрывается под внешностью, но не Майкл. Он сумел увидеть ее истинное лицо, возможно, даже понял душу и те самые вещи, в которых она сама не могла признаться себе. Неужели, правда?

Эй, подожди минутку, говорила она себе с долей скептицизма. Ты делаешь поспешные выводы.

Он знает о ней такие подробности, откуда… Дьявол, она сама себя дурачит, прикрываться щитом из показной удали легко, а вот сохранить свое истинное лицо… Она должна признать, у него дар психолога.

— Всего лишь совпадение, — бормотала она вполголоса.

Но сама себе не верила.

Закончив совещание с юристом, Майкл поднялся и повернулся к выходу. Взгляд его карих глаз наткнулся на Чарин, и опять ее охватил приступ веселья.

О нет, ты не должна, твердила она себе, поднимаясь из кресла и показывая ему путь к двери. Держи себя в руках.

Вскоре они уже мчались по трассе. Из-за несчастного случая на дороге возникла пробка, поток машин двигался медленно. Чар позвонила в мастерскую и выяснила, что ее машина еще не готова. Они сильно опаздывали, и Чарин волновалась за детей.

— Они испугаются, если я не приеду вовремя, — ерзала она на сиденье. — Не могли бы вы мне помочь? Пожалуйста… я имею в виду, если вы не возражаете… не подбросите меня в детский сад?

Майкл пожал плечами.

— Конечно.

И снова Чарин весела и спокойна. Она боялась попросить его об одолжении, а он ответил так, словно в ее просьбе не было ничего необычного. Странно, но к ее детям он относится слишком серьезно.

Или так только кажется?

Когда он припарковал машину около детского сада и выключил двигатель, Чарин улыбнулась.

— Не хотите пойти со мной?

— Нет, спасибо. — В его взгляде читалось сомнение. — Я подожду вас здесь, пока вы пройдете все «круги ада». — Майкл сделал вид, будто сверяет часы. — Если не увижу вас до шести, то вызову команду спасателей.

— Очень смешно. — Женщина взялась за ручку, но дверцу не открыла. — Знаете, что я думаю? — Она снова обернулась к нему. — Я думаю, вы боитесь детей.

— Что? — с неподражаемо надменным видом изумился он.

— Вы боитесь. — По его реакции можно было заметить, что она не просто привлекла его внимание, а задела за живое. — Вы не смеете пройти туда, где возятся маленькие сорванцы. Я права?

— Какая нелепость. — Он в пух и прах разметал ее предположения. — Я умею ладить с детьми.

— Вы? — Колкость за колкостью, и вот вам результат. — Тогда пойдемте со мной. Что они могут сотворить с вами, кроме как пощипать вас за икры?

Майкл свирепо сдвинул брови, но теперь Чарин знала, что он больше делает вид, чем на самом деле сердится.

— Вы же не трус. — Она широко улыбнулась. — Я опять бросаю вам вызов.

Некоторое время он изучающе глядел на нее, затем покачал головой и произнес, тяжело откидываясь на спинку:

— Нет, Чар. Довольно.

— Этот вызов гораздо серьезнее.

Майкл встретил взгляд ее сверкающих глаз и не мог противиться, не мог остановить себя, желая слушать и слушать этот чудесный голос. И когда она вышла из машины, ни секунды не сомневаясь, что он пойдет за ней, Майкл подчинился.

Рискованное предприятие. Воздух звенел детскими голосами, и, как только Майкл шагнул за ворота, ребятишки были везде. Он оглядывался вокруг, чувствуя, как внутри зашевелилось отвращение: неопрятные шумные маленькие чудовища.

— Пойдемте. — Чар поманила его рукой.

Майкл последовал за ней в помещение, стараясь не показывать волнения и удивляясь собственным поступкам. И тут он увидел Ронни — рыжие волосы торчком, голубые глазенки словно блюдца, а рот открыт в немом вопросе.

— Рикки, смотри! — кричал мальчуган. — Тот дядя здесь.

Чар постаралась пригладить рукой непослушные вихры сына.

— Ронни, солнышко, называй этого человека мистер Греко. Это его имя.

— Гекко! — Ребенок помахал ручкой. — Привет, мистер Гекко.

— Привет, Ронни. — Майкл вынужден был признать, что горячее приветствие мальчика тронуло его сердце… совсем чуть-чуть. Он перевел взгляд на Рикки, тот, сосредоточив все свое внимание на деревянной мозаике, притворялся, что не замечает «маминого друга».

Неожиданно Майкл увидел себя ребенком, как в кино, прокрученном в обратную сторону. Он вспомнил свои в течение долгого времени подавляемые чувства. И теперь без сомнений знал, что показное безразличие Рикки не что иное, как ширма для более глубокой раны.

Однако времени для психологического анализа совсем не оставалось. Воспитательница, молодая блондинка, чуть не упала в обморок при виде Майкла. Она начала щебетать, пытаясь удержать его внимание, и не оставляла Майкла в покое следующие пять минут. Другим родителям пришлось стоять истуканами в надежде, что когда-нибудь она отвлечется от мужчины, который не любит детей.

— Какая предупредительность, — шептала Чар, неодобрительно покачивая головой. Но светловолосая воспитательница уже тащила Майкла к детской выставке рисунков.

— На картинах ребята нарисовали тех персонажей и героев, которыми хотят стать на День всех святых. — По-видимому, нахальная девчонка просто не могла оторвать глаз от такого красавца, как Майкл. — Вот рисунок Рикки, — воспитательница указала на изображение ребенка в костюме тигра.

Чарин одобрительно закивала: она мастерила этот костюм, будь он неладен, несколько недель. Мальчики собирались ходить по соседям, собирая подарки и угощения в канун Всех святых.

— Мы должны быть тиграми, мама, — картавил Ронни, когда речь зашла о костюмах на праздник. — Р-р-р!

— А это нарисовал Ронни, — чирикала воспитательница.

Изумлению Чар не было предела. Вместо тигра на листе красовалась фигурка худенького мальчика, одетого в белую рубашку и темные брюки, в руке которого был — что выглядело особенно подозрительно — маленький портфельчик.

— Что это, Ронни? — обратилась Чарин к сыну.