Виктория Лайт - Снежная пантера Страница 14

Дик был возмущен до глубины души. Кто бы мог подумать, что разумная современная женщин верит всяким легендам?

— Мне кажется, вы заблуждаетесь! — решительно сказал он. — И детям голову забиваете.

— Я всего лишь их защищаю.

Дик вытаращил глаза.

— Интересный способ защиты, — усмехнулся он. — Раз в Гленку опасно, почему вы не продадите его и не уедете отсюда?

— Кто же купит старый замок?

Кэтрин положила голову на спинку и повернулась к Дику. Ее густые волосы отливали золотом в свете свечей, и Дику на секунду захотелось забыть об их споре и просто прикоснуться к шелковистым прядкам…

— А вы когда-нибудь пытались его продать? — резонно возразил Дик.

Кэтрин подняла руку и потерла висок. Дик как завороженный следил за каждым ее движением.

— На самом деле Гленку — мой крест, — произнесла она наконец. — И боюсь, что мне придется нести его до конца жизни. Слишком много воспоминаний связано у меня с ним, и я вряд ли смогу с ним расстаться…

— Почему? — сердито воскликнул Дик. — Продайте его или еще что-нибудь, да и забудьте об этом!

— Вы принимаете мои дела так близко к сердцу, мистер Маллори, — лукаво усмехнулась Кэтрин. — С чего бы это?

Дик прикусил язык. О, она далеко не глупа, эта рыжеволосая красотка. Если он будет продолжать в том же духе, то выдаст себя с головой.

— Я переживаю за всех людей, к которым я… — Дик опустил глаза, — хорошо отношусь…

— Вы хорошо ко мне относитесь?

Дик вскинул голову. Этот томный ласковый тон, тонкие длинные пальцы, поглаживающие ручку кресла, копна волос, разметавшихся по спинке… Сомнений быть не могло — Кэтрин Колинворт в открытую заигрывала с ним.

— Да, — твердо сказал он. — И к вам, и к вашим сыновьям.

Кэтрин звонко рассмеялась, встала с кресла и потянулась всем телом медленно, сладко, будто высвобождая энергию, скрытую в недрах ее грациозного тела. У Дика пересохло во рту. Кэтрин словно забыла о его существовании, забыла о том, что он не сводит с нее восхищенных глаз. Она тряхнула головой, и густые волосы рассыпались по плечам, блестящий темно-рыжий водопад, в котором так и хотелось утонуть…

7

Буйные рыжие кудри, плащом окутавшие стройную фигурку, сумасшедшие глаза с прозеленью, смуглая, с медным оттенком кожа, ноздри, тонкие, трепещущие от гнева или наслаждения, улыбка, обольстительная и издевающаяся одновременно…

Молодой человек в поношенной холщовой одежде судорожно рисовал углем на каменном полу замка Гленку. Черный уголь крошился в пальцах, оставляя грубые неровные линии на камне, однако сходство портрета с оригиналом было потрясающе. Живое воображение расцвечивало для мастера рисунок яркими красками. О, он нарисует все в мельчайших подробностях: от кокетливых ямочек на щеках до маленького подбородка, от мизинчика до последней пряди роскошных волос… Нарисует и постарается выкинуть ее из своего сердца, чаровницу, проклятую колдунью, которая сводит его с ума своими насмешками и красотой…

Гулкие шаги по гладкому полу заставили художника прервать работу. Он морщил лоб и мучительно вслушивался. Кто вздумал потревожить его уединение в столь поздний час? Владельцы Гленку давно спят, утомленные роскошным пиром, их гости и подавно храпят в своих постелях. Может быть, мучимый жаждой оруженосец решил выпить вина из глиняного кувшина и заблудился в узких коридорах замка… Или несчастный влюбленный бродит в одиночестве, не в силах сдержать томление страдающего сердца…

Но нет, шаги человека легки и быстры… Это женщина идет через длинную анфиладу комнат в скромное убежище художника. Уверенная в себе женщина, которая знает каждый закоулок в замке и не боится потеряться в нем… Женщина, единственная из всех обитателей Гленку, которая может не спать ночами… Художник мял в руках уголь, не отрывая глаз от дверного проема, и с ужасом и нетерпением ждал появления ночной гостьи. Чутье подсказывало ему, кто она. Он боялся остаться с ней наедине, но еще больше боялся того, что ошибся, и не она сейчас спешит к нему…

— Тебя нелегко найти, Йен-англичанин, — раздался насмешливый женский голос, и сердце молодого человека подпрыгнуло в груди. Она … и все остальное больше не имело значения…

— Я хотел поработать в тиши, леди Линн, — сказал он, поднимаясь с колен.

— Я думала, что художники работают только днем, — усмехнулась она. — Тебе же ничего не видно.

С этими словами ночная гостья вышла из тени. В скудном свете луны, пробивавшемся сквозь крохотную прорезь окна, можно было разглядеть красивую молодую женщину в темном, шитом золотом платье. Волосы ее были уложены в замысловатую прическу, а на шее сверкало ожерелье. По всему было видно, что женщина эта из благородной и состоятельной семьи.

Художник невольно подался вперед, стараясь запечатлеть в памяти мельчайшие детали облика женщины.

— Я вижу все, что мне нужно, леди Линн, — хрипло пробормотал он. — Когда нет света, мне помогает воображение.

— И что же ты рисуешь сейчас, англичанин?

Молодой человек опустил глаза. Край платья красавицы уже размазал часть его картины.

— Вы стоите на моем рисунке, леди Линн.

Женщина шагнула назад.

— Что это? — воскликнула она с презрением. — Ты рисуешь углем на полу? Ты мог бы взять у моего отца новый холст и краски, а вместо этого малюешь углем!

— Я никогда бы не осмелился перенести на холст то, что малюю углем на полу, — с горечью ответил молодой человек.

Женщина усмехнулась и склонилась над картиной.

— Это женщина, как я понимаю? Я ее знаю?

Художник молчал. Вопросы леди Линн были очередной издевкой, к которой он так и не успел привыкнуть за короткое время пребывания в Гленку. Даже в лунном свете нельзя было не заметить потрясающего сходства между портретом и насмешливой дочерью хозяина замка. Но она требовала признания из уст художника, и она его получила.

— Я пытался нарисовать самую прекрасную женщину Хайленда, а может быть, и целого света, — тихо проговорил молодой человек.

— Может быть? — Голос леди Линн обжег Йена ледяным презрением.

Йен вымученно улыбнулся. Как она любит восхваления, эта заносчивая шотландка! Ей нужно все время слышать, что она красива, и видит Бог, нет недостатка в желающих восхвалять рыжеволосую дочь Данслаффа Макроя!

— Самую прекрасную женщину в мире, — глухо пробормотал Йен.

Впервые он увидел ее в обеденном зале замка Гленку восемь дней назад, и с тех пор вся его жизнь переменилась. Какой злой рок занес его в это горное королевство из родного уютного Лондона, где Йену Шеппарду по прозвищу Художник прочили великое будущее? Но спокойная сытая жизнь и ласки заботливых лондонских купчих, а порой и знатных дам, до жути надоели Йену, и он с радостью поехал в далекую Шотландию оруженосцем сэра Синклера, графа Уэссекса. Несмотря на прохладные отношения между Англией и Шотландией, многие дворяне устремлялись на север, чтобы мечом или пиратством заработать себе состояние. К тому же при дворе короля Якова было гораздо интереснее, чем у старого доброго Генриха, известного своим миролюбием, а графу Уэссексу стало скучновато в Лондоне…