Кей Мортинсен - Любовный розыгрыш Страница 14

Филипп задумчиво разглядывал свой кофе, помешивая его в тонкой чашечке. Гостья затаила дыхание.

— Это зависит от многих причин, — признался он, игриво глядя в взволнованные глаза женщины.

— Но ведь вы же не можете всерьез думать о том, чтобы держать меня здесь! — воскликнула Нэнси. Голос ее дрожал. — Вы сказали, что знаете, как разрешить сложившуюся ситуацию…

— Верно, сказал. — Филипп бросил кусочек банана жадно подхватившей его птичке. На нее тут же налетели другие пернатые. Длинными и острыми клювами они стали трепать несчастную птаху, пока она, бросив лакомство, не улетела прочь. — Эта птичка гораздо лучше выживет в неволе. Так же как и вы. — Улыбка хозяина выражала явное сожаление. — Мне очень жаль, Нэнси, но я вынужден на это пойти. Вас надо защищать, — мягко сказал он. — И единственный выбор, оставшийся у меня, — задержать вас здесь подальше от всяких бед.

5

— Филипп! Нет! — Женщина вскочила, опрокинув стул. Ее охватила тревога. — Вы не можете так поступить! Ведь у вашей тети случится удар…

— О, разве я вам не сказал? — Густые брови приподнялись, выражая явно преувеличенное удивление. — Ее сегодня здесь не будет. Наверное, поехала за покупками в Спаниш-Таун. Она даже может задержаться в городе. У нас там дом, в котором редко кто постоянно живет.

Чашечка с кофе выскользнула из внезапно омертвевших пальцев Нэнси. В голосе Филиппа было столько холодной решительности, что стало ясно — он намерен держать ее здесь, на плантации, до тех пор, пока она не согласится сделать все, что ему будет угодно.

Намерения ди Клементе очень напугали Нэнси. Она быстро вбежала в дом, отчаянно ища кого-нибудь, кто бы мог ее защитить. Распахивая двери, гостья заглядывала в комнаты. Кругом царили комфорт и роскошь. Пастельных тонов шелка, сверкающая антикварная мебель, картины, написанные маслом, повсюду блестело серебро. Лопасти вентиляторов гоняли по дому прохладу, разнося запах экзотических цветов.

Где-то в глубине дома Нэнси услышала негромкие голоса и поспешила туда. Она оказалась в большой просторной кухне.

— О, слава Богу! Помогите мне! — обратилась гостья к женщинам, резавшим овощи за кухонным столом, покрытым нержавеющей сталью. Кухарки оторопели. — Помогите мне отсюда выбраться! — рыдала Нэнси. — По-мо-гите! Вы-зо-вите полицию! Я попала в беду. Меня… — Голос англичанки звучал как в пустыне. Лица женщин были холодны, выражая полное равнодушие, если не отвращение. — Почему? — кричала Нэнси. — Почему вы так на меня смотрите?

Переводить ее слова было бессмысленно. Эти креолки понимали, что говорила гостья, но им она была безразлична. Нэнси трясло. Что же Филипп сказал служанкам? Какие небылицы поведал им про нее, если они ведут себя так враждебно? От такого отношения к себе бедняга сжалась. К ее ужасу и отчаянию, все женщины, как по команде, демонстративно повернулись к ней спиной, продолжая резать овощи.

Задыхаясь, Нэнси бросилась к двери в поисках телефона и угодила прямо в руки Филиппа. Они обхватили ее словно кольца змеи.

— Пустите меня! — истерично закричала женщина, в слепой ярости ударяя обидчика. — То, что вы мне предлагаете — абсурд. Отпустите меня! Отпустите!

Игнорируя причитания гостьи, Филипп грубо приподнял ее, словно охапку старой одежды. Отчаянно борясь и крича в ужасе от того, что обслуге не было до нее никакого дела, Нэнси пыталась высвободиться из железных тисков хозяина, который мрачно поднимался по большой лестнице.

— Не тратьте зря силы! — громко прервал он рыдания непокорной. — Или я заставлю вас замолчать!

— Каким образом? — взорвалась Нэнси.

Филипп остановился. Глаза его сверкали. Он в упор смотрел на женщину. Она задохнулась, почувствовав, как в нем разгораются сексуальные желания. Рот ее раскрылся — она резко втянула воздух. Прижатая к мужской груди, Нэнси остро ощутила его физическую силу. Под ее рукой колотилось его сердце — так же бешено, как и собственное. Она почувствовала, что время вдруг замерло. И тем не менее внутри нее творилось нечто неподдающееся контролю.

— Черт! — Внезапно Филипп резко наклонил голову и страстно поцеловал пленницу в губы. Недоумевая, что же он предпримет, Нэнси задрожала в его объятьях. — Успокойтесь, — грубо сказал он и распахнул дверь.

Спальня. Кровать. Глаза Нэнси блуждали по затемненной комнате. Все здесь было скромным, аккуратным и почему-то огромным. Вне сомнения, это спальня мужчины.

— Нет! — прошептала бедняга, видя, что Филипп закрывает дверь на ключ. Тот слабый свет, который шел снизу, исчез. И больше ничего не было видно.

— Я только посмотрю то, что меня интересует, — проговорил хозяин. Опустив пленницу на пол, он зажег в канделябре на подоконнике высокие свечи, которые осветили алые шелковые шторы, светло-песочные стены, высокий потолок.

Нэнси вздохнула и попыталась подавить в себе страх.

— Отпустите меня! — потребовала она, пятясь от Филиппа, приближающегося к постели. Женщина изо всех сил пыталась показать, что ничего не боится, но это явно не соответствовало действительности.

— Здесь и в ванной на всех окнах ставни от урагана, — быстро сказал хозяин. — Никакого выхода отсюда нет, милая леди. Так что вам придется…

— Нет! Я закричу, и прибегут ваши слуги…

— Они знают, что я сейчас делаю, и полностью на моей стороне, — ответил Филипп.

Его спокойствие потрясло Нэнси. В отчаянии она подавила готовый сорваться с уст крик ужаса, схватила бронзовую настольную лампу, стоявшую у постели, вырвала вилку из розетки и угрожающе выставила тяжелый светильник вперед.

— Только попробуйте приблизиться, я стукну вас по голове!

— Я могу получить все, что хочу, — заявил Филипп. — Для этого достаточно просто держать вас здесь. А сейчас я пойду поработаю. В обед загляну снова, может быть, вы станете более сговорчивой.

— Я не стану сговорчивой! — взорвалась женщина. — Вы не можете держать меня здесь! А обед — обед будет еще через много часов!

— Вы не стали слушаться голоса разума. У меня не было выбора. Это все ради…

— Ради моего собственного благополучия? — миссис Гейл была в ярости. — Нет, Филипп! Нет, нет! Вы же знаете, как мне нужно увидеть вашего отца! Я не могу отказаться от своих намерений… О! Куда же вы идете?

Молодой Клементе оторвался от спинки кровати, за которую держался, небрежно пожал плечами и направился к двери.

— Ваше освобождение — в ваших собственных руках.

— В моих собственных руках… Вот так, да? — Чувствуя, что сейчас у нее начнется истерика, англичанка швырнула лампу в высокое, до потолка зеркало. Филипп на миг остановился, потом спокойно отомкнул дверь и вышел из комнаты.