Элен Алекс - Забытая мелодия Страница 14

Лиз окончательно устала в этот день от всяческих перипетий. Нет, она, конечно, любила детей Каталины, и Паоло она любила тоже, но беспомощно лежать на кровати и смотреть, как вокруг кипит жизнь, это было слишком утомительно.

И потому, когда они все ушли, Лиз облегченно вздохнула.

Каталина осталась. Но то, что она уходила, было пробным шагом, и теперь она сможет отлучаться Почаще и задерживаться подольше.

А Лиз должна будет привыкнуть, что теперь она уже совсем одна.

Письмо пришло неожиданно.

Оно очень долго шло. Оно вообще должно было потеряться по дороге. Но откуда-то из прошлой жизни Майкл протягивал руки навстречу своей Лиз и крепко обнимал ее. Особенно крепко он обнимал ее голову.

Именно поэтому Лиз сейчас жива.

Она может видеть, как по утрам встает солнце, а по вечерам оно уходит на покой. Она может видеть ослепительные горные вершины, снежной сказкой растворяющиеся у горизонта, и седые облака, которые большими прозрачными кольцами оседают на макушках великолепных горных елей.

Она может знать, что где-то ее ждет синее море, прибрежные скалы и белый пароход.

И надо всем этим миром где-то там высоко стоит Майкл и улыбается так, как может улыбаться только он. И он проживет столько, сколько будет жить его Лиз...

Когда в дверь постучали, Лиз лежала на своем обычном месте, а Каталина дремала в кресле.

— Войдите, — шепотом сказала Лиз.

Она думала, что ее не услышат, но ее услышали.

Дверь тихо распахнулась, и на пороге появился молодой человек в синей униформе. Он посмотрел на Лиз, потом на Каталину, потом снова на Лиз.

Он решил остановиться на Лиз.

— Здравствуйте, — сказал Лиз молодой человек, — я пришел к вам.

— Здравствуйте, — сказала Лиз, — я вас слушаю.

Но она уже увидела у него в руках письмо.

— У меня к вам письмо, — шепотом сказал молодой человек.

— От кого? — еле вымолвила Лиз, но она могла и не спрашивать об этом.

Она знала, от кого.

А молодой человек раскрыл рот и не знал, что и ответить.

— От вашего, от вашего... — несколько раз повторил молодой человек. — Вы простите меня, — наконец-то сказал он.

Он подошел к кровати Лиз и протянул ей письмо. Оно было адресовано Лиз Гордон.

Майкл хотел сделать сюрприз. Он любил делать сюрпризы.

— Откуда оно у вас? — спросила Лиз.

Каталина давно проснулась, но сидела тихо, чтобы не мешать Лиз. Ведь это была ее ситуация, и все должно было идти, как идет, и ничего поделать с этим было нельзя.

— Я почтальон, — сказал молодой человек, — я нашел ваше письмо на главпочтамте. Оно очень долго вас искало.

Но Лиз и сама это поняла.

Письмо, должно быть, долго ждало ее в гостинице на побережье, а потом оно вернулось в город. А в городе девушки с именем Лиз Гордон не было.

И письмо так и лежало на главпочтамте, пока один молодой почтальон не догадался, кому оно адресовано.

— Спасибо вам, — сказала Лиз.

— Вы только выздоравливайте, — сказал молодой человек, — вы так прекрасно танцуете, сейчас никто не может так танцевать.

— Спасибо, — еще раз сказала Лиз.

Она была благодарна ему за то, что он не говорил о ней в прошедшем времени. Но ей надо было уже остаться одной — письмо Майкла было у нее в руках.

Молодой человек был понятливым, и он поспешил поскорее распрощаться и уйти. Он не знал, принес ли он в эту комнату радость или прибавил еще горя, и очень по этому поводу переживал.

Лиз тоже не знала, что принесет в ее теперешнюю жизнь это письмо. Она посмотрела на Каталину.

Каталина давно не спала, но выйти из палаты и оставить Лиз наедине с письмом Майкла ни за что бы не согласилась. Она недооценивала свою Лиз.

Каталина, даже наоборот, еще поудобнее уселась в кресле, всем своим видом показывая, что, мол, уж нет, она из этой палаты сегодня никуда ни за что не денется.

Лиз раскрыла письмо и стала его читать.

Майкл писал:

«Привет, Лиз, я все о том же.

Ты так привыкла быть любимой мной, что я думаю, я надеюсь, я, может быть, даже почти уверен, что ты уже никогда меня не бросишь. Привычка — великое дело, ты сама об этом всегда говорила.

Впрочем, о чем это я, ведь я совершенно не о том. Я о том, что ты и сама знаешь, что ты так привыкла быть любимой мной.

Ты знаешь, конечно, это все здорово, что я вожусь с тобой, как с маленьким ребенком, я ношу тебя на руках, укладываю спать и подворачиваю одеяло со всех сторон, как в детстве, помнишь, а потом долго-долго глажу твои волосы. И как это меня хватает на все, я думаю, что ты и сама тоже удивляешься этому.

Так вот, я долго глажу твои волосы и слушаю твое бормотание сквозь сон. Ты либо рассказываешь мне о своем здоровье на сегодняшний день, либо говоришь, что ты бы очень хотела кого-нибудь сильно-сильно полюбить, так сильно, ну вот хоть, как я люблю тебя, например.

Разве я смею прерывать тебя, ведь ты опять упала сегодня в обморок в метро. И тебя окружали, как всегда, чужие люди. Но на этот раз это были веселые и молодые люди, и они никак не хотели верить, что ты по-настоящему упала в обморок в метро.

Они никак не хотели верить в это и пытались тебя приподнять, чтобы легче было познакомиться с тобой. А потом, даже не успев как следует познакомиться, увести тебя к себе.

Ты бормотала, что не это тебе нужно, совсем не это, а может быть, все-таки медицинская помощь, ты говорила, что не видишь их, молодых и веселых, что у тебя перед глазами черный туман, но зачем им это все? Им надоела эта игра, и они оставили тебя сидеть на станции метро под названием «Какая разница».

Они ушли, но, может быть, я тебе сейчас их напоминаю, и, боясь показаться слишком уж равнодушным, я никогда так и не решусь спросить тебя, а вспомнила ли ты тогда обо мне?

Глупая, зачем твердить, что тебе надоело все это наше кино, ведь когда оно закончится, то закончится все. И знаешь, иногда мне кажется, что весь мир наблюдает за нами, но ни один, заметь, ни один из них не подскажет, что мне надо будет делать, если ты действительно умрешь.

Все спокойно выключат свои телевизоры, поужинают и лягут спать. А я останусь совсем один в пустой и темной комнате.

Что, дорогая, тебе подать воды? Я прошу тебя, выпей, пожалуйста, чаю, я прошу тебя, ну хоть не горячего, просто теплого. Ну хорошо, хорошо, на тебе твою воду. Нет, она не кипяченая, нет, не из чайника, да нет же, это просто стакан теплый. Ну не надо, не вставай, на тебе твою ледяную воду из-под крана.

Впрочем, о чем это я, ведь я совершенно не о том. Я о том, что же я буду делать в этом мире без тебя, где лишь забытая мелодия напомнит мне о том, что ты так привыкла быть любимой мной».

Лиз обняла письмо и закрыла лицо руками. Каталина подошла к ней.