Танцующие (СИ) - Аникина Анна Страница 14

— Женя! Жека! Иди к нам! У нас радость! — вопила под балконом Марина.

Из окна первого этажа высунулся какой-то мужик.

— Че орёшь? — воинственно начал. И было перешёл на русский матерный. Но обнаружив рядом с Мариной невозмутимого и широкого в плечах Кирсанова, как-то сразу сдулся.

Женька скатился по лестнице. Сердце колотилось. Выскочил из подъезда.

Они кинулись друг к другу, как потерянные брат и сестра.

— Лёеелик! — он покружил Аленку, прижал крепко.

И только потом заметил Виталия, внимательно на них смотревшего.

Кирсанов знал эти взаимоотношения. Когда партнёр — это человек, которому ты себя доверяешь. Он становится близок тебе. Ты понимаешь его на уровне мысли и едва уловимого движения.

Ему который раз стало грустно, что в его такой успешной паре так и не случилось этой искренности, которая бросилась в глаза ещё тогда, в их первую встречу.

Они поздоровалась за руки. И все же Женька не удержался.

— Если ты её обидишь, в асфальт закатаю, — серьёзно сказал он, посмотрев прямо в глаза.

— Знаю, Жень. Не сомневаюсь. — также серьёзно ответил ему Кирсанов.

Следующими на очереди были Орловы и Парфёнов.

Являться в зал без специальной одежды и обуви было неприлично. Конкурсные лакированные и тренировочные кожаные туфли остались в Питере.

Поэтому решили просто. Они поедут на машине туда и обратно.

Заодно проведают деда Валевского, которому близняшки в два голоса пытались пересказать по телефону всё, что у них тут в Москве произошло.

Дед затребовал внука пред ясные очи.

Алёна ещё никогда не путешествовал на машине так далеко. Но семьсот с лишним километров пути как будто и не заметила.

Так легко было ехать рядом с Виталием. Она всё разглядывала его профиль, красивые мужские руки на руле.

Забравшись с ногами на сидение, очень старалась не отвлекать Вита от дороги. Но он с удовольствием отвлекался. И на чай из термоса, и на яблоко, и на домашний пирог.

А ещё брал Алёну за руку, переплетая пальцы. Подносил ладонь к губам, зацеловывая.

10.4 Санкт-Петербург

10.4 Санкт-Петербург

За круглым столом под абажуром было необыкновенно хорошо.

То, что Алёна деду понравится, Вит не сомневался.

Как она могла не нравиться? Когда улыбалась так искренне. Когда подкладывала ему в тарелку еду. Когда рассказывала про учёбу.

Они вышли на берег Финского залива. Солнце в соснах, ветер с моря. И любимая девушка рядом.

Иногда Виталий ловил себя на мысли, что боится, вдруг это счастье у него кто-то или что-то может отобрать.

Он много ошибался в жизни. И, видит бог, добился многого сам, а не просто воспользовался знаменитой фамилией. Теперь надо было быть сильным за двоих. И осторожным.

Ему хотелось сделать Алёну счастливой, эта мысль наполняла жизнь особым смыслом.

То, что он старше, не давило грузом. Будь ему сейчас тоже восемнадцать он наверное пошёл бы напролом, форсировал бы их взаимоотношения. Но нет. Сейчас хватало сил быть терпеливым.

Они с уважением относились к родителям, не позволяя себе даже целоваться в их присутствии.

Проведя вечер у деда, ребята уехали ночевать в пустующую питерскую квартиру. Оттуда надо было забрать вещи.

Алёна с трепетом переступила порог этого дома. Вит взял её за руку, провел по квартире.

Кончиками пальцев пробежала она по корешкам книг в огромном книжном шкафу, рассмотрела портреты бабушки и дедушки Кирсановых и бабушки Анастасии Валевской, которых уже не было в живых.

Этот дом окутывал её, словно одеяло. Ей было уютно и тепло среди этих вещей.

Тихо сзади подошёл Виталий. Спустился горячими ладонями с плеч до запястий. Поцеловал ладонь.

Алёна замерла. Запомнить бы этот момент. Не упустить бы ни одной детали, ни одного ощущения.

Какие у него волосы, как здорово закрыться в них пальцами. И губы такие тёплые и нежные.

Как чудесно ощущать себя в его руках. Какая горячая кожа у него на груди. И отчаянно хочется провести ладонью по кубиками пресса, прижаться губами к его плечу.

И почти не страшно. Он же не сделает ей больно.

Виталий дрожал. В его руках таяла его Алёна, грёза, мечта. Столько раз во сне он позволял себе многое. Но сейчас в темноте комнаты куда-то растворилась его смелость.

Он впитывал кожей её прикосновения. Целовал нежно. Боялся спугнуть порывы.

Одно дыхание на двоих, один вскрик, слившиеся тела, соединенные души, бесконечное доверие друг другу.

Как две сплетенные лианы, они уснули вдвоём на узкой кровати в комнате Виталия.

11.1 Москва

11.1 Москва

Леониду Парфёнову конечно льстило, что питерский чемпион выбрал для возвращения именно его клуб.

Но больше, чем появлению на его пороге Виталия Кирсанова, он радовался возвращению Алёны.

Вот уж кто умел ладить со всеми, вот кого можно было показывать совсем юным девочкам.

О встрече с тренером договаривался Виталий. Алёне было неловко звонить наставнику после полутора лет молчания.

Кирсанов сам уладил и свой переход в другой клуб. В питерском коллективе сейчас была ведущая пара.

Маша Васильева продолжала выступать теперь уже с новым партнёром, своим ровесником Иваном Новиковым. Таких блестящих результатов, как в прошлом, они пока не демонстрировали. Но по уши влюблённый в Машу Новиков, говорят, рвал подметки на тренировках, чтобы её порадовать.

Сама Маша мечтала вернуть отданное питерское чемпионство. Но занималась порой в пол ноги. Ваня трудился за двоих.

Марию познакомили с коллегой её отца — шведским адвокатом Алексом Нормандсоном. Богатый, не старый. Танцы танцами, а ей скоро двадцать четыре. Пора бы и жизнь как-то устраивать. Не за Новикова же выходить замуж.

Вот Кирсанов был достойной кандидатурой. Ну и что, что врач. Это он пока просто врач. Да и семья там такая, что где до них шведским адвокатам. Не такие богатые, конечно, зато порода, белая кость. Квартира на Большом проспекте Васильевского острова, дача в Разливе. Можно было бы и танцевать, и быть замужем за красивым успешным доктором. Комбо.

Жаль, что ей, умнице и красавице, да ещё и единственной наследнице неплохого состояния, этот дурак Виталик предпочёл открытия в медицине.

Хотя было подозрение, что не только в медицине дело. Уж больно явно он дёрнулся, когда она ему про москвичку тогда сказала.

Значит всё-таки зацепила его эта малолетняя выскочка.

Виталий с Алёной приехали в зал днём, разошлись по раздевалкам. Они надевали тренировочную одежду и обувь с особым чувством, это были не просто вещи. Это было похоже на ритуал, когда обычный человек преображается в танцора.

Вышли на паркет с разных сторон. И будто впервые увидели друг друга.

Традиционный поклон партнёров, потом поворот и поклон педагогу. Так начиналась и заканчивалась каждая тренировка. Правило. Такое естественное.

Но сейчас Алёна смотрела на Виталия чуть иначе. Не как на своего мужчину. А как на профессионала.

Они, не сговариваясь, ни разу не пробовали танцевать европейскую программу. Тянули вот до этого момента. Когда в пустом абсолютно зале, где их видит только педагог, они смогут сделать это впервые. Вдвоём. По-новому.

И очень волновались. Потому что дьявол в деталях.

Так идеально подходившие друг другу в жизни, они боялись, что в танце может не получиться. Их индивидуальное мастерство и прошлый опыт мог запросто не сработать.

Медленный вальс. Простые фигуры. Основы.

Парфёнову даже не пришлось командовать, что именно и в каком порядке делать. Алёна с Виталием казались вылепленными из одного куска глины. Целым. Поэтому удалось и получилось. Контакт, баланс, широта шагов.

Как получалась у хрупкой Лавровой такая же амплитуда, как у Кирсанова, почти загадка.

Леонид Павлович знал секрет. Это он ставил Лавровой с Шибановым верхнюю линию, он прорабатывал такую работу ног, чтобы и с небольшим ростом можно было создать большой объем движения.