Жареные "тренчики" - Аля Драгам Страница 14

Закончилось.

Но мне страшно. Я боюсь, что теплые руки Лёни всего лишь плод моего больного воображения. С трудом размыкаю пересохшие губы и шепчу, как боюсь. Если услышу ответ, поверю в реальность. Ведь слуховых галлюцинаций не бывает? Или бывают? Я не знаю. Я сейчас ничего не знаю. Отчаяние не успевает наполнить душу, потому что хриплый шёпот успокаивает, баюкает, говорит о любви. А я ведь тоже… Тоже люблю его. Поняла это там, в тёмной комнате, когда думала, что не успела сказать самого главного. Ругала себя, что убежала, испугавшись.

Мне казалось, полюбить можно только того, кого хорошо знаешь. Но я ошиблась. Полюбить можно с первой секунды, с первого взгляда и первого прикосновения. Пусть я не помнила Леонида Вольского того, школьного… Это не мешает мне всем сердцем стремиться к этому, прижимающему к себе и сцеловывающему слезинки, катящиеся градом из глаз.

***

Хватаюсь за мужскую руку и тяну на себя. Категорически не хочу в больницу. Меня бросает в дрожь от одной только мысли, что я снова останусь одна.

— Пожалуйста! Со мной всё в порядке.

Каринка жмётся к Великанову, растирая глаза. Я уже знаю, что два дня они искали меня, не смыкая глаз. Каро успела рассказать про Надю, Голубенцева и даже то, что мой брат взял срочный отпуск и летит сюда. Он служит далеко и… он не очень хочет возвращаться… Из-за нашего папы.

— Малыш, тебя только осмотрят. Возьмут анализы, и мы сразу уедем. Я рядом. Слышишь? Буду держать за руку. И увезу тебя, как только врачи скажут, что ты в норме.

Я верю ему. Своему Лёне. Позволяю увести меня за прозрачные двери. Голова кружится и в конечном итоге моё тело оказывается снова в сильных и надежных руках. Лёню шатает от усталости, в его глазах нет ни одного целого сосуда, а щетина колется, но он упорно не отпускает меня, а я с не меньшим упорством цепляюсь за его футболку.

Наконец все манипуляции позади. Пока я одеваюсь за ширмой, в кабинет, где мы расположились, после стука входит высокий мужчина с проседью и просит Лёню следовать за ним. Я присаживаюсь на кушетку и кусаю ногти: наверняка это следователь и меня начнут допрашивать, задавать неприятные вопросы… такие же, какие задавал несколько минут назад доктор в белом халате. Григорий ничего не успел… плохого… только напугал… Но со слов Паши, его задержали и обвиняют в моём похищении…

Кто бы мог подумать, что случайная улыбка в школьном коридоре будет иметь продолжение и спустя несколько лет приведет к такому?..

— Пойдем!

Лёня появляется вместе с тем же мужчиной. Протягивает мне руку и помогает встать. Врач, проводивший осмотр, тихо рассказывает и показывает записи следователю. Я вопросительно смотрю на них, подмечая, как похож высокий мужчина на…

— Познакомься, мой отец, Вольский Константин Леонидович. Пап, моя Ясенька.

По спине бежит холодок от долгого изучающего взгляда. Я напрягаюсь и готовлюсь уже сделать шаг назад, как мужчина широко улыбается, а потом вдруг сгребает меня в объятия.

Эпилог. Есения

— Стоооооять! — Сдерживая смех, смотрю, как большая и маленькая копии застывают на месте и переглядываются. — Куда собрались? А обедать?

При слове «обед» на диване намечается оживление: старый Черныш (пёс, которого Лёня подобрал у отдела) и Компот (наш новый питомец, притащенный оттуда же Пашкой) вскакивают и несутся к мискам.

— Ясь, милая, мы это… Всего полчасика.

— Да, мам, — басовито вторит сын. — Мы короткий матч. А потом обещаем всё съесть. Честно—честно!

Угу, верю-верю. Прячу руки в карманы домашних шорт и киваю. Всё равно сбегут, знаю я их. Судя по тому, что я видела за воротами машину деда, инициатором побега в этот раз выступил он. Получит у меня эта мужская шайка-лейка!

— Полчаса! И вечером вы пылесосите. Все трое, — добавляю строгости в голосе, заметив в дверном проёме седую макушку.

Свекор весело подмигивает, утаскивая внука на улицу. Лёня же не спешит за ними. Плавной походкой возвращается ко мне и дарит такой поцелуй, что я еще несколько минут хлопаю ресницами, пытаясь прийти в себя. А по улице уже разносится веселый гогот и крики.

Подгоняемая бренчанием мисок, насыпаю корм собакам и присаживаюсь на высокий барный стул, грея пальчики о горячую кружку. С удовольствием бы вышла со своими мальчишками погулять, но на восьмом месяце я стала слишком неповоротливой. Живот показывается из-за угла намного раньше, чем я.

Лёня счастлив и бесконечно улыбается, наглаживая любимое пузо. Мы же с Константином Леонидовичем заговорщически переглядываемся и перемигиваемся. Кое-кого совсем скоро ждет сюрприз. Наш папочка ждёт лапочку-дочку, а его там ожидают целых две принцессы. Надеюсь, к родам Лёнина мама успеет вернуться из круиза, куда мы её отправили месяц назад. Так получилось, что ближе мужа и Лёниных родителей у меня никого нет. С братом мы общаемся регулярно, но он остался там, где служил. Женился, завел семью и ни о чём не жалеет.

— Грустишь? — Руки мужа нежно опускаются на плечи.

Качаю головой и улыбаюсь. Что угодно, но точно не грущу. С тех пор, как проснулась утром на груди Лёни, в моей жизни наступила самая светлая полоса.

— Нет. Где Илай? Выносит деду мозг новыми расчетами?

Они оба повёрнуты на медицине. И если суровый Константин готов уступать внуку, но внучок стоит на своем до победного.

— Типа того. Сказал, что придут, когда суп немножко остынет. — Я хочу встать, чтобы накрыть на стол, но муж опережает. — Я сам, сиди.

Ловко справляется с сервировкой и меняет мой слабый кофе на травяной чай. Я наигранно дую губы, но после примирительного поцелуя сдаюсь.

Всегда сдаюсь, потому что люблю его больше всего на свете…

Эпилог. Леонид

— Память быстро стирает неудачи, промахи, ляпы, которых было немало за шесть лет, но на защитах своих выпускных квалификационных работ вы доказали наличие огромного потенциала, с которым вы вступаете во взрослую жизнь. Вы смогли сконцентрироваться на финишной прямой и «рвануть вперед». Данное обстоятельство вызвало со стороны преподавателей огромное уважение и веру в то, что их