Дениза Алистер - Третьего не дано Страница 15

— Вот видишь, дорогой, как чудесно все устроилось!

Его глаза потемнели, когда она снова откинулась на спинку стула и вызывающе закинула руки за голову. В глубине души Джоан торжествовала. Если Эрвин вздумает обвинить ее в том, что она нарочно выставляется напоказ, — что ж, он будет прав. Это был единственный способ, которым она еще могла отвоевать потерянные позиции.

— Тогда пора собираться. — С этими словами Эрвин повернулся к ней спиной и принялся рассматривать неровную горную цепь. Его голос прозвучал сдержанно, но все же Джоан уловила под обманчивым спокойствием стальные нотки.

Она с ленивой грацией потянулась, как бы не торопясь выполнять его распоряжение. Похоже, первый раунд за ней. Да, так оно и есть. Джоан увидела, как напряглись плечи Эрвина под серо-зеленой рубашкой, заправленной в черные обтягивающие джинсы. Она и в самом деле одержала над ним победу!

Повернувшись к Саманте, Джоан посоветовала:

— Наденьте туфли без каблуков. Ведь нам придется много ходить. И возьмите шляпу от солнца. Если у вас нет, я одолжу вам одну из моих.

С этими словами она направилась в дом и поднялась к себе в комнату, стараясь не думать о предстоящей поездке. Если удастся спокойно дожить до того момента, когда Саманта уедет, тогда и настанет время размышлять.

Она надела тонкую хлопчатобумажную блузку и жилетку из более плотной ткани. Верхние пуговицы блузки Джоан оставила незастегнутыми, чтобы придало ей соблазнительный вид. Затем обулась в плетеные сандалии, взяла соломенную шляпу и, захватив еще одну для Саманты, спустилась вниз.

По пути в деревню Эрвин отбросил холодную сдержанность и вел себя непринужденно. Он точно следовал указаниям Джоан, и вскоре они миновали расположенный на склоне холма ряд белых домиков с красными черепичными крышами, а затем спустились в долину.

Итак, Эрвин решил показать ей, что они оба могут играть в эту игру. На лице его не осталось и следа от прежней холодности и отстраненности. Правда, глаз его Джоан не могла разглядеть за темными стеклами солнечных очков. К счастью, Саманта болтала без умолку и ее восторженные комментарии по поводу всего, мимо чего они проезжали, лишали Джоан необходимости поддерживать разговор.

Когда они вошли в магазин, заполненный пестро одетыми людьми, и Саманта заявила, что готова целыми днями гулять по окрестностям, Джоан готова была расцеловать ее.

— У меня есть идея получше, — заявил Эрвин, с нежностью глядя на раскрасневшееся, счастливое лицо матери. В руках у него было множество пакетов и свертков с продуктами, поэтому он кивнул в сторону небольшого уличного кафе, расположенного на краю суматошной рыночной площади. — Подождите вон там, пока я не отнесу все это в машину, а потом мы найдем какое-нибудь приятное заведение для ланча.

Он обращается с матерью как с ребенком, подумала Джоан. С больным ребенком, который требует особенной заботы и внимания. Джоан и сама поймала себя на этом, когда мягко взяла Саманту под руку и заговорщически шепнула:

— А мы тем временем выпьем отличного кофе. Ничего похожего на ту дрянь, которую подают у нас!

Она поймала одобрительный кивок Эрвина перед тем, как тот развернулся и начал прокладывать путь сквозь галдящую, беспорядочную толпу. Итак, он считает, что с Самантой и в самом деле нужно обращаться именно так. Его второй приказ — играть любящую жену все то время, что Саманта находится рядом с ними, — будет выполняться ею с таким старанием, что Эрвин пожалеет о нем. И не один раз! Уж за это она ручается!

Пока они пили кофе, Саманта с интересом рассматривала площадь, окаймленную апельсиновыми деревьями, и причудливые здания с аркадами из светлого камня, в лучах солнца казавшиеся ослепительно белыми.

— Здесь просто чудесно! Все так и наполнено жизнью! — воскликнула она. — Я понимаю, почему ты решила здесь поселиться. Надеюсь, ты не будешь слишком скучать по Ольяну, когда переселишься в Каслстоув. Но, конечно, вы с Эрвином проведете еще немало счастливых дней в Португалии!

Джоан с горечью подумала о том, что никогда не переедет в Каслстоув, и они с Эрвином не проведут ни единого счастливого дня в Португалии. Но Саманта узнает правду не раньше, чем сможет ее вынести.

Джоан с трудом заставила себя улыбнуться и отхлебнула еще кофе. Она старалась не думать об утраченной любви и о тени Тома, которая словно вставала из могилы и застилала все то, что прежде казалось таким светлым и прекрасным.

Но Том не был виноват в случившемся. Так же, как и она сама. Они сделали то, что им казалось разумным и правильным. И Джоан действительно поначалу считала, что их попытка не увенчалась успехом.

Нет, вина за все происходящее лежит только на Эрвине. Это он отказался выслушать ее и с легкостью начал думать о ней бог весть что…

— Постарайся не сердиться на свою мать за то, что она собралась переехать поближе ко мне.

Голос Саманты прервал печальные размышления Джоан, с которыми она столько раз собиралась покончить. Но, очевидно, подходящий момент еще не настал.

— Вчера вечером известие об этом тебя шокировало. Я знаю, что Карен собиралась написать тебе обо всем, но, видимо, пока не решилась. — Пожилая женщина осторожно дотронулась до руки Джоан. — Она была благодарна тебе за предложение переехать сюда. Но, как она сама мне объясняла, Португалия лежит слишком далеко от ее родных мест, и еще ты обустроила дом по своему вкусу, у тебя бывает множество людей, и ей не хотелось мешать тебе. Мы с ней сошлись на том, что молодому поколению не нужны маменьки, которые вечно вмешиваются не в свои дела. Поэтому и я сама решила уехать из Каслстоува. Мы с Карен с удовольствием оставим вас в покое. А если поселимся вдвоем, то не будем чувствовать себя одинокими.

И когда это Саманта с мамой успели так подружиться! — с досадой подумала Джоан. Когда развод с Эрвином будет предан огласке, они окажутся по разные стороны баррикад.

— Секретничаете? — спросил подошедший к ним Эрвин с таким видом, будто не сомневался: кому-то опять перемывают косточки.

— А как же! — Саманта улыбнулась, поднялась и взяла сумочку. — Пойдем куда-нибудь обедать — я умираю с голоду! И не смотри так сердито! — Она слегка постучала указательным пальцем по широкой груди Эрвина. — Мы, женщины, имеем право на свои маленькие тайны!

Могла бы этого и не говорить, поморщилась Джоан. Она видела, как Эрвин улыбнулся матери, но, когда перевел взгляд на жену, в его глазах стояло привычное презрение. Наверняка он подумал сейчас о ребенке, которого она носит. О ребенке Тома.

Внезапно ей захотелось, чтобы этот день поскорее закончился, а Саманта уехала домой. Захотелось, чтобы Эрвин снова любил ее, чтобы время повернулось вспять…