Донна Клейтон - Мозаика жизни Страница 15

-А я встречалась когда-нибудь с твоей ма­терью?

—Она погибла… — покачал головой Люк, — дай подумать… теперь уже четырнадцать лет назад. Она с отцом ехала на снегоходе. Они со­рвались с трассы. Отец проклинал себя. Не ду­маю, чтобы он вообще простил себе… — Люк погрузился в воспоминания, глаза затумани­лись, будто смотрели в прошлое. — Мне было двадцать. Чаду одиннадцать. Хорошо, что он был еще маленький и нуждался в заботе. Уве­рен, что благодаря этому отец пережил тот ужас.

—Тот ужас, должно быть, ударил по всем в вашей семье. — Узнав о возрастном разрыве между братьями, Дженни произвела несложный расчет. — Между тобой и Чадом разница девять лет.

Люк моргнул. Она задела больной нерв.

—Да, да. — Он чуть вздернул подборо­док. — Между тобой и мной тоже разница де­вять лет.

Дженни почувствовала в его тоне легкий вы­зов. Он словно ждал, что ее удивит или огорчит открытие, что он старше. Может, и раньше это было болезненной темой? И кто из них тогда придавал значение разнице в возрасте? Неужели она относилась к тем тщеславным особам, для которых имеют значение такие пустяки?

—Значит, твой отец пережил трудное время, когда умерла мама? — Дженни надеялась успо­коить осиное гнездо, которое сама и разворо­шила.

Люк с минуту помолчал. Потом кивнул.

— Я рад, что папа мог сосредоточить внимание на Чаде. Но он уделял Чаду слишком мно­го внимания…

Он не закончил фразу. А у Дженни появи­лось ощущение, что Люк не сказал что-то очень важное.

—Ты говорил, что мы познакомились через Чада. — Она рассеянно играла салфеткой. — Как он отнесся к тому, что ты женился на од­ной из его хулиганистых подружек?

—Он не знал. — Люк выпрямился на стуле.

—Как это? — Она изумленно вскинула бро­ви.

И снова Дженни заметила какую-то нелов­кость, колебание.

—Его не было здесь, — после паузы произ­нес Люк. — На следующий день после оконча­ния колледжа Чад отправился в дорогу. Уехал. Посмотреть мир.

—Но ты… — Она помолчала и уточнила: — Мы не сообщили ему о свадьбе?

—Мы не знали, где он находится. Он путе­шествовал. — Люк чуть пожал плечами. — Как я сказал, он смотрел мир.

—Он не звонил? Не писал?

—Нет.

—Но почему? — не унималась Дженни.

—Полагаю, он так хотел. — Люк снова по­жал плечами.

—Не понимаю. Он поссорился с отцом? Или с тобой? Что все-таки произошло?

—Я скажу тебе, что произошло: он…

Люк оборвал предложение, будто срезал окончание ударом мачете. Боль застыла в его глазах. Затем он глубоко вдохнул.

—Чад узнал о нашей свадьбе пять месяцев назад, когда вернулся из путешествия по Евро­пе. Вроде бы он ничего не имел против твоего замужества. А может быть, и имел. По правде говоря, меня не интересует, одобрял он или не одобрял наш брак. Но если тебе любопытно, почему он так стремительно оставил «Прентис -Маунтин», почему так долго отсутствовал или почему не звонил и не писал нам, то, по-мо­ему, лучше задать эти вопросы Чаду.

На лице никаких эмоций. В маленькой речи выверено каждое слово.

Дженни поставила на стол локти и уперлась подбородком в ладонь.

—Надеюсь, ты не станешь возражать против одного наблюдения. Кажется, ты не очень лю­бишь своего брата…

—На самом деле я возражаю! — Он встал, взял свою тарелку, стакан и вилку с ножом, сполоснул, открыл посудомоечную машину.

Молчание становилось гнетущим.

—Прости, — проговорила она, — я не хоте­ла тебя обидеть.

—Ты меня не обидела. — Он выключил кран с водой. — Только… — Люк замолчал, ук­ладывая вилку и нож в отделение для прибо­ров. — Понимаешь, Чад — это Чад. Он такой, какой есть. Он не может измениться. Ты сама все увидишь, когда проведешь с ним больше времени. Или, может быть, не захочешь видеть, — тихо пробормотал он в заключение.

Еще одно замечание про себя. Дженни бы­стро знакомилась с манерой мужа вести разго­воры.

—Факт заключается в том, что Чад — это наша семья. — Он повернулся к столу и взял тарелку с колбасным хлебом. — По-моему, не имеет значения, нравится он мне или нет.

—Конечно, имеет! — возразила Дженни. — Человек не может предвидеть, в какой семье он родится. Но ты определенно должен иметь пра­во выбора, с кем проводить время. Или с кем вместе работать. Или с кем вместе жить. — Джен­ни взяла влажную тряпку и вытерла со стола, затем посмотрела на Люка. — Я не понимаю, почему двое мужчин, которые явно недолюбли­вают друг друга, предпочитают находиться в од­ном доме. Каждый вечер я сижу за обедом с ва­ми обоими. И вижу, что вы почти не разгова­риваете, почти не смотрите друг на друга. — Она стряхнула крошки с тряпки в мусорное ведро и, аккуратно расправив, положила ее воз­ле раковины. — Я могу понять, что будут опре­деленные трудности — надо вместе работать, поскольку вы два равных владельца курорта, — но…

—Я один владею лыжным курортом.

Он произнес это так громко, что Дженни вздрогнула. Ее удивило выражение досады в со­щуренных глазах мужа.

Она сразу же вспомнила саркастическое за­мечание Чада, что Люк принимает окончатель­ное решение в делах, касающихся курорта. Оче­видно, что владение курортом — болезненный вопрос для обоих братьев.

—Но до тех пор, пока Чад хочет здесь рабо­тать, для него всегда будет рабочее место. Об этом я позабочусь. Потому что, как я уже ска­зал, он — член моей семьи. А мы заботимся о своей семье. Это традиция Прентисов.

Он с такой силой грохнул миску с овощами об полку, что банка с морковным соком под­прыгнула.

—И тебе лучше не думать, будто брат и я испытываем за обедом некоторую неловкость из-за того, что между нами сидишь ты. Женщи­на, которая носит ребенка одного из нас.

Он вышел из кухни, что-то пробормотав про писанину, которой надо заняться. Униженная Дженни осталась в кухне.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Утонув в чернильной темноте, он наблю­дал за спящей. Разметавшиеся по подушке во­лосы в свете луны отливали золотом. Если по­дойти ближе, можно почувствовать их аромат. Такой запах свойствен только Дженни. Ему от­чаянно хотелось погладить эту алебастровую ко­жу, поцеловать алые полные губы.

Она принадлежала ему.

Дженни спала на спине, закинув одну руку за голову, а другую держа под персикового цвета одеялом. Тихонько вздымалась и опускалась грудь. Над бровями выступили бисеринки пота. Он с трудом подавил желание подойти ближе к кровати.

Из-под одеяла выглядывала прикрытая шел­ком грудь, коричневый сосок чуть темнел сквозь тонкую ткань ночной сорочки.

Она принадлежала ему.

Люк скользнул взглядом к окну, где ночной ветерок шевелил занавески, но тут же снова уставился немигающими глазами на лежавшую на спине женщину.