Шэрон Мэтис - Возвращенная любовь Страница 15

Лунный свет просачивался через ветровое стекло, делая ее кожу мягкой и бледной, как ваниль. Рваный воротник свитера открывал ее белое горло. Шелковые золотые пряди падали на лицо, когда она смеялась. Она пахла дамасской розой, и он помнил этот запах. Он вспомнил, как они сидели в отцовском грузовике, припаркованном где-то, где они могли быть одни, как ему достаточно было просто быть с ней, чтобы весь мир исчез, и как ему не хотелось позже отвозить ее домой.

Когда с пиццей было покончено, он собрал все в коробку и бросил назад. Карен еще слизывала крошки с пальцев, еще не вытерла губы после глотка колы. Крэйг глядел на нее, чертовски ясно понимая, что все его праведные рассуждения о "взаимопонимании" и "завершении" не стоили ломаного гроша.

Он хотел быть с ней, как сейчас. Вдвоем. Неважно, какой ценой и с каким риском.

— Риордан, я должна идти.

— Я знаю.

— Я сомневаюсь, что девочки заметили, что меня нет, но ты представить себе не можешь, что они могут натворить в доме…

— Я знаю, я знаю.

Она поставила ноги на пол, положила руку на ручку, но не открыла дверцу. Она заколебалась, потом прошептала:

— Какой позор. Абсолютный позор встречаться украдкой в нашем возрасте. Прятаться. Безусловно, это самая неприличная пицца, которую я когда-либо ела.

— Потому она и оказалась такой вкусной?

— Какие могут быть сомнения? — хихикнула она, смех танцевал в ее глазах, но потом ее тон смягчился:

— Спасибо, Крэйг.

Он сдерживался, чтобы не целовать ее, и твердил себе, что порядочный человек должен оставить ее в покое, так как она боится новой обиды, а у него слишком много постыдных воспоминаний о неприятностях, в которые он впутывал ее в прошлом.

Однако, когда он нагнулся поближе, Карен сделала губительную ошибку. Она не отодвинулась и не шевельнулась, когда он взял в руки ее голову, а только пристально посмотрела на него. Ее глаза при этом лихорадочно блеснули, в них светились подозрительность и желание сразу.

— Всего один, — пообещал Крэйг.

— Нет.

— Чисто дружеский.

— Нет.

— Один. Очень короткий, с руками за спиной, разрази меня гром, если он займет больше тридцати секунд.

Сто лет назад он заключил такую же сделку и выиграл тот же нервный горловой смешок.

— Ты всегда был бессовестным приставалой, — проворчала она.

— Но тебе это нравилось, Кара.

Тихо, как шепот, его пальцы скользнули в ее волосы. Он чувствовал ее теплое сладкое дыхание, она была так близко.

— Ты любила, когда я к тебе приставал, дразнила и сводила меня с ума. Ты доводила меня до такого накала, что я был как в тумане.

Его тон изменился, весь юмор исчез.

— Это вовсе не было приставанием. Когда мы были детьми, я действительно верил, что могу поразить всех твоих драконов. Я обещал тебе дать безопасность и заботу. Поверь, что это было искренне. Сейчас единственная разница, может быть, в том, что я стал старше. Слишком стар, чтобы давать тебе обещания, которых не могу гарантировать.

Она издала мягкий, но сердитый горловой звук, и ему уже не понадобилось просить поцелуй. Она дала его, погрузив пальцы в его волосы и закрыв ему рот глубоким поцелуем, пославшим струи огня всему его телу.

Неопытная девушка просила обещаний, зрелая женщина ценила честность. Так она говорила ему, покрывая горячими поцелуями его лицо. Она была больна от обид, устала жить в аду прошлых ошибок. Об этом говорили ему ее руки, твердо сомкнутые на его затылке.

Она была напугана до безумия тем, что происходило между ними. Так она говорила ему, вернувшись к его губам, проводя по ним влажным языком, вжимаясь в его рот страстным поцелуем, на который Карен-девочка никогда бы не осмелилась.

Она подняла голову.

— Я никогда не просила у тебя обещаний, — яростно прошептала она. — Я никогда их не ждала. Если это то, что ты думал…

— Ш-шш, — прошептал он.

С девушкой, которую он когда-то любил, было в тысячу раз легче обращаться. Женщина в его объятиях была неуправляема, как летняя гроза. Кара не знала, что она уязвима. Она была слишком занята тем, чтобы быть старше, мудрее, жестче.

— Я не прошу у тебя ничего.

— Я тебе верю. Все о'кей.

Он коснулся ее щеки. Ему хотелось утешить, коснуться, удержать ее. Она все еще дрожала. Глаза были темно-синими, темными от желания, жажды, от всех тех обещаний, которым она больше не верила.

Но мгновение спустя она выбралась из машины. Он смотрел, как она, покачиваясь, уходит сквозь тени, входит в парадную дверь и исчезает в доме.

Крэйг подумал о том, что переднее сиденье джипа "чероки", стоящего здесь посреди ночи, не самое подходящее место, чтобы открыть, что ты влюбился в свою бывшую жену. Влюбился глубоко, быстро и до боли сильно в женщину, которой стала Карен и которую он потерял из-за беззаботности и бесчувственности. В единственную женщину, которая может никогда не поверить в его обещание, что он стал другим.

Однако чтобы доказать это Карен, потребовался бы динамит.

Компания "Хайтек" была расположена в двух шагах от территории Академии ВВС США. Фирма конструировала и производила электронику для сверхсовременных самолетов. Не оружие, а именно оборудование пилотской кабины, чтобы летчику было с чем поиграть.

Эти игрушки по причинам, которые Крэйг так до конца и не понимал, приносили компании миллионы долларов в год. Компании нравилась такая прибыль. Она платила своему вице-президенту по маркетингу жалованье, измеряемое шестизначными цифрами, поскольку руководство искренне верило, что он был как-то связан с этой прибылью.

Иногда по понедельникам это так и было. Но не сегодня. Крэйг посмотрел на часы третий раз за последние полчаса, затем рассеянно взглянул на бумажный хаос перед собой.

Бумаги были разбросаны по всему кабинету, валялись на роскошном ковре. Оба кожаных кресла были отодвинуты к стене. Больше всего места занимали чертежи со сложными результатами сравнительных исследований работы приборов, расположенных внизу. Компьютер, быть может, и мог сравнивать изделия, но машина никогда не имела и тем более не могла развить чутье. За инстинктивное внутреннее чутье Крэйгу платили, и он должен был видеть перед собой всю картину, прежде чем принять маркетинговое решение по данному изделию.

Вирджиния, его секретарша, заперла дверь, чтобы не допустить случайного вторжения. Первый же сквозняк вызвал бы шторм в этом бумажном море. Пара круглых красных очков помещались на кончике ее вздернутого носика, прямая юбка была задрана выше колен, обширная задница торчала вверх, поскольку она разбирала чертежи на полу. Джинни и раньше раскладывала проекты у него на ковре. Это была ее обязанность. Она работала с ним последние десять лет.