Линда Гуднайт - Волнующая поездка Страница 15

  Что-то неладное творилось с ним в последнее время. Он принимал слишком много обезболивающих таблеток? Нет, не то. Он ничего не принимал.

  — Если ты собираешься стоять здесь и оскорблять меня, — сказал он Коки, — то лучше сделай хоть что-то полезное. Замени видеокассету на ту, где помечено «Неукротимый», я собираюсь сесть на этого упрямого быка в следующий раз.

  — У вас, Гарреттов, нет ни капли здравого смысла. — Коки поменял кассету и покачал головой, встряхнув своими кустистыми волосами. — Ты бы лучше забыл об этих чертовых быках, нашел бы себе хорошую женщину и поселился с ней здесь, чтобы помочь своему брату. Колт загружен до предела, в то время как ты разъезжаешь по всей стране, преследуя женщин и рискуя угробить себя.

  Джетт состроил недовольную гримасу.

  — Колту не нужна моя помощь. — Они с самого начала договорились, что Колт будет управлять ранчо так, как ему хочется, деля доходы и прибыль с Джеттом. — Ранчо — замечательное место, чтобы вылечиться, но ты знаешь меня, Коки. Я не люблю нигде надолго задерживаться.

  — Разве ты не чувствуешь никакой ответственности по отношению к ранчо? Ты врываешься сюда, как торнадо, и уезжаешь сразу же, как только тебе этого захочется? Ты думаешь, Колту не хотелось бы больше времени проводить с женой и малышами? У всех работников ранчо есть свободное время, у него же его никогда не бывает.

  Джетт ненавидел, когда Коки начинал разводить демагогию, но он не задумывался над тем, что теперь, когда Колт стал главой семьи, ему тяжело одному управлять ранчо.

  — Я не думал об этом.

  — Ну да, твой брат считает, что он единственный, кто может управлять этим ранчо.

  — Видишь? Он не хочет, чтобы я вмешивался.

  Джетт и сам был не пробив сделать что-нибудь полезное, пока находится здесь. Он готов на все, лишь бы скоротать время.

  — Но ранчо принадлежит не нанятым работникам, оно принадлежит вам с Колтом.

  Джетт всегда думал, что, если бы Колт не любил работу на ранчо, он не занимался бы этим. Они оба выбрали то, что хотели. Тот образ жизни, который они вели, соответствовал желанию каждого из них. Колту нравилось быть хозяином ранчо, а Джетту нравилась свобода. И так было, по крайней мере, пока не появилась Бекки. Теперь он не был в этом уверен.

  — Я поговорю с Колтом. Но не ожидай многого. — Ему не хотелось остаться здесь надолго. Три недели на ранчо и так уже чуть не превратили его в кандидата на участие в каком-нибудь психиатрическом ток-шоу. — У меня есть куда идти, чем заняться. Не хотелось бы разочаровать всех одиноких и жаждущих леди.

  Коки нажал на кнопку пульта, остановив брыкающегося быка, бросил пульт на подлокотник кресла и пошел к двери. Он повернулся и пригвоздил Джетта взглядом.

  — Тебе никуда не надо идти, чтобы найти одинокую леди. Она сама приезжает сюда каждый вечер. И если я не ошибаюсь, ты желаешь ее и будешь очень большим дураком, если не признаешь этого. Может быть, в твоей ноге и металл, но не надо вести себя так, будто в твоей голове опилки.

  Джетт швырнул подушкой в усмехающееся лицо Коки, но промахнулся, поскольку старый повар ловко увернулся, и его смех раздался уже где-то в прихожей.

  Джетт не собирался оставаться здесь. Он был слишком близок к финалу, чтобы все бросить. Ничто не могло остановить его. Ни больное колено. Ни ранчо. Ни, тем более, женщина.

  Утомленная после работы в больнице Бекки массировала свою затекшую шею, когда повар Гарреттов впустил ее в дом.

  — Привет, Коки.

  Ступая в прохладную прихожую, Бекки глубоко вздохнула. Начиная с того дня, когда она начала посещать Джетта, она забросила все свои тренировки. Ее мускулы лишились былой силы. Сегодня она принесла с собой необходимое оборудование, чтобы изменить это.

  — Вы выглядите утомленной.

  — Спасибо, — сказала она, усмехаясь. Старый повар захохотал.

  — О, вы такая худенькая. Вам нужен хороший ужин с десертом из яблочного пирога. Вы любите его? Яблочный пирог — моя гордость.

  — Кто же его не любит?

  — Хорошо. Я приготовил место за столом для вас и вашего малыша. Ужин в шесть.

  Бекки заморгала в замешательстве. Обычно она приносила бутерброд для Дилана и не волновалась о еде, пока они не возвращались домой. Неужели она только что приняла приглашение на ужин?

  Но прежде чем она смогла исправить это, Коки помахал татуированной рукой в сторону западного крыла дома.

  — Идите туда. Я слышу вас зовет ваш мужчина.

  «Ваш мужчина» вместо «ваш пациент». Забавно. Джетт был ее мужчиной не больше, чем мужчиной любой другой женщины.

  Приятный баритон Джетта заполнил пространство прихожей.

  — Целый мир, который он поймал своим лассо, — пел Джетт.

  Настроение Бекки внезапно поднялось. Она остановилась перед закрытой дверью и улыбнулась перемене его репертуара. Что же он там делает?

  Она постучалась, затем толкнула дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как свернутое лассо летит вдоль комнаты и оборачивается вокруг ножки кровати. Джетт откинулся на тренажере, пробуя освободить веревку.

  Когда Бекки вошла, он посмотрел на нее и усмехнулся.

  — Эй, Бекки-Ребекки, что случилось?

  Бекки подошла к кровати и освободила веревку.

  — Сколько времени вы сегодня тренировались?

  Он искоса посмотрел на часы.

  — Пять часов и пятьдесят минут. Осталось всего десять минут.

  Джетт свернул в кольцо веревку перед тем, как сделать петлю.

  — Давай потанцуем? Время пойдет быстрее.

  — Я пас.

  Она повернулась и достала футляр со стетоскопом. Никогда она не позволит Джетту узнать, как хорошо ей было в его объятиях.

  — Нет, ты не пас.

  Прежде чем она сообразила, лассо со свистом упало на нее и скатилось к талии, притянув опущенные руки к телу. Теплая волна охватила ее, и она рассмеялась.

  Джетт тащил ее к себе, до тех пор пока она не оказалась возле его кресла. Бекки не могла не посмотреть вниз на его красивое с хитринкой лицо. Его синие глаза блестели. В них можно было увидеть не только забаву, но и нечто большее.

  — Потанцуй со мной, Бекки-Ребекки.

  Ее сердце громко застучало.

  — Слишком опасно.

  — Хорошо, тогда пеняй на себя.

  Он резко потянул за веревку, Бекки не устояла и оказалась между его колен. Он обвил ее руками, укрепляя веревку и усаживая женщину на колени.

  — Поймал.

  Она боролась, но не так сильно, как надо бы. В то время, как разум говорил ей: «Вставай и беги», каждая клеточка ее тела отказывалась повиноваться. Он зажал ее своими обнаженными бедрами, и она едва удерживалась, чтобы не погладить твердую загорелую ногу.