Лора Брантуэйт - Под лазурным небом Страница 15

Джейн чувствовала себя мебелью. Нет, справедливости ради надо сказать, что она и вела себя как мебель, но это же не основание для того, чтобы родная сестра с тобой так обращалась! А этот диван мы купили в прошлом году, точнее заказали по каталогу канадской мебели. Да, можно было выбрать что-то и получше, но обстоятельства сложились так… Да, о чем это я? В общем, я окончила Гарвард десять лет назад…

Джейн вздохнула и с неожиданной жестокостью вонзила в пиццу нож. Да, она ела пиццу ножом и вилкой, как на великосветском рауте. Впрочем, вряд ли на великосветских раутах подают такую восхитительную пиццу… то есть пиццу вообще.

И все же иногда грань между воспитанностью и вандализмом очень тонка, подумала Джейн, делая на куске пиццы длинный разрез. Звук, который сопровождал все это дело — скрежет ножа о фарфор, — был не из приятных. Может быть, Британи и Ник ничего и не заметили, увлекшись болтовней. Но Тесса округлила глаза от изумления. Еще бы, не каждый день любимая тетушка из покладистой Золушки превращается в ведьму-мегеру.

А она превращается, это несомненно. И больше всего ей сейчас хочется опрокинуть стол, схватить Ника за руку, усадить позади себя на метлу или хотя бы на мотоцикл и унестись прочь с восторженным хохотом.

Джейн окаменела. Ну ничего себе у нее альтер эго!

Ник Андерс был человеком аккуратным и дружелюбным. Мать «безумной и юной» Терезы Роузхип скоропалительно пригласила его на обед, и он не посмел отказаться. Во-первых, мужчины вообще не отказываются, когда дамы приглашают на обед. Во-вторых, Британи Роузхип показалась ему интересным человеком, а он по приезде в Роли как раз испытывал некоторый дефицит общения. В-третьих, его очень позабавила сама юная Тереза. Ник искренне любил детей, и перспектива пообщаться с интересным человеком, да еще и подружиться с его — ой, ее — дочкой очень его порадовала. К тому же — да, этот мотив не делает ему чести, но дело житейское — он подустал от своей холостяцкой стряпни и ресторанной еды. Нет, конечно, оставался шанс, что Британи закажет обед в ресторане, но Нику почему-то в это не верилось. Он сразу разглядел в Британи особу тщеславную, а тщеславная женщина не преминет похвастаться своими кулинарными способностями. К тому же она что-то говорила про сестру и ее фирменный пирог…

M-да. И вот тут-то Ник и попался. Конечно, он в прошлом — самый завидный холостяк Нового Орлеана (может, это и нескромная, но, судя по количеству дам, атаковавших его еженедельно, весьма объективная оценка положения вещей), а в настоящем — лакомый кусочек для Роли (нет, слава богу, еще не все осведомлены о его приезде, и его одолевают в основном только соседки и медсестры). Он прекрасно понимал, что поход в дом женщины на обед чреват матримониальными последствиями, по крайней мере, виртуальными (в головке хозяйки дома). И готов был отстаивать свою независимость до последнего. Но на пороге его встретила ее сестра.

У нее были самые прекрасные глаза на свете. Да, банально, да, пошло, но это правда. Он думал, таких больше нет. Она светилась чистотой и нежностью. Как будто не из этого времени, не из этого мира. Ник не помнил, старшая или младшая должна быть сестра у Британи, и готов был к встрече как с домовитой толстушкой, так и с молоденькой выдроватой девчонкой, которая только и делает, что строит всякие пакости своей деловой сестрице. Но перед ним стоял ангел. Ангел с фарфоровой кожей и нежным румянцем на щеках, на которые падала тень от ресниц.

У Ника будто земля разверзлась под ногами. Но вместо огненной геенны там, куда он провалился, обнаружились клубы молочного тумана, собирающиеся в облака, горные вершины, прозрачные озера, в которых отражается вся синева мира. Он что, рухнул в небо?!

Кажется, да. Ангел стоял в трех шагах от него и смотрел ему в глаза. И молчал. Может быть, не ангел, а русалка? Нет, не надо, грустная сказка.

Да, в том чудном месте, где он оказался, тоже нелегко было найти слова и заставить язык повиноваться, но он ведь все-таки мужчина… Поэтому Ник сделал над собой усилие и поздоровался, представился, а ангел молчал.

Потом появилась Британи, и очарование момента… нет, не разрушилось, просто Ник переместился ближе к реальности.

Ангела, как выяснилось, зовут Джейн. Такое простое имя, такое простое платье. Он мог бы представить ее в белом шелке, в жемчуге, даже с крыльями, с гордым именем Аврора, Сильвия, Жасмин… Но ее звали Джейн. Наверное, есть какой-то скрытый смысл в том, что ангелы, попадая на землю, надевают простенькие платья и маскируются под среднестатистическую американку Джейн Вудинг…

Она была странной, и это пугало, хотя Ник старался ничем не выдать этого испуга. Она была рассеянной и молчаливой и не смотрела ему в глаза, и поэтому он сидел и болтал с Британи — как будто для него сейчас нет ничего важнее и желаннее! Он разговаривал с Британи, так сказать, поворачивал к ней ухо, смотрел на нее — старался смотреть, потому что невежливо, находясь в помещении с четырьмя людьми, смотреть все время только на одного человека. Британи болтала без умолку, он иногда выплывал на поверхность своих мыслей, вслушивался в ее болтовню, делал какое-нибудь приятное замечание, а сам фантазировал о том, как восхитительно смотрелась бы Джейн в белоснежном с перламутрово-радужными переливами сарафанчике где-нибудь на тонкой линии песка на фоне океанских волн и лазурного тропического неба.

Он хотел бы быть волшебником и перенести ее туда прямо сейчас. И сарафанчик ей наколдовать. Или, может, черт с ним, с сарафанчиком?

Джейн как будто и без его волшебной помощи перенеслась уже куда-то — по собственной воле. В каких высях парила ее душа? В каких неведомых странах путешествовали ее мысли? Наверное, там, где до сих пор водятся в непроходимых изумрудных чащах единороги, фейри и дриады… Это место для нее.

— Джейн, у тебя варенье с пирога на скатерть капает! Засунь его в рот немедленно.

Ник никогда не бил женщин и был уверен, что никогда не станет. Но ему очень захотелось взять Британи под белы рученьки, препроводить ее в дальнюю комнату и запереть там на ключ. Чтобы не мешала. Дети, кстати, могут остаться. Дети — прелесть. Наверное, в тетку или в отца. Нет, справедливости ради надо сказать, что Британи и сама человек неплохой — только уж больно много говорит и относится к своей чудесной сестренке как к какой-то нескладехе.

Ник в силу профессии насмотрелся в этой жизни всякого, особенно в человеческих отношениях, и он догадывался, что, если бы Британи чуть больше уважала свою сестру, ее ум, таланты и в конце концов возраст, у Джейн могло бы очень много получиться в жизни. А так, видимо, их семья существует под девизом: «Все — для Британи!» Продолжение не следует, но подразумевается.