Эльдар Рязанов - Вокзал для двоих Страница 15

Платон во все глаза смотрел на Веру и почему-то молчал.

– Будете потом вспоминать, как застряли на промежуточной станции и подвернулась там одна официанточка. И завязался с ней романчик! Смешно... В комнате для иностранцев...

Платон все еще молчал.

– Она была, ну, не так чтобы очень... но поскольку дело-то было проездом...

– Вера, вы себя просто не понимаете... А мне кажется, я знаю вас много лет и понимаю вас... В вас нет того, что я ненавижу... Вы – настоящая! Естественная! Мне с вами легко... Я такой, какой я есть... Мне не надо притворяться... И вот на этом вокзале, смешно сказать, я впервые почувствовал себя свободным.

Вера слушала монолог Платона, и глаза ее излучали нежность.

– Вы себе просто цены не знаете, – взволнованно говорил Платон. – Вы – добрая, вы – красивая... вы... очаровательная... да, да... вы прекрасны!

– Господи! – вздохнула Вера. – Мне таких слов никто никогда не говорил!

Неизвестно, что бы сейчас произошло, вернее, известно, но... неожиданно раздался стук в дверь.

Платон отступил подальше от Веры и раздосадовано сказал:

– Нигде нет покоя!

На пороге с виноватым видом возникла Юля:

– Ребята, караул! Я понимаю, как я не вовремя! Но нелетная погода! Если б вы знали, как я ненавижу нелетную погоду! Сейчас с аэродрома мне доставят их целую стаю. Набегаюсь я тут!..

– Как это все некстати! – вырвалось у Веры.

– Да! – покивала Юля. – Авиация работает возмутительно!

– Что у вас за вокзал! – злился Платон. – Нигде нельзя остаться вдвоем!

– Ну, мы пошли! – сказала Вера.

– Вы пошли! – подтвердила Юля. – Только куда?

– К такой-то... бабушке! – раздраженно сказал Платон. – Куда нам еще деваться, бездомным?!

Они покинули интуристовскую комнату...

...Дойдя до конца платформы, они спрыгнули на землю и зашагали вдоль железнодорожного полотна, вдоль бесконечных рельсов, то сбегающихся вместе, то разбегающихся в разные стороны.

– Ведете меня к себе домой? – высказал предположение Платон. – Так, вдоль железной дороги, ближе?

– Вы что? – изумилась Вера. – Туда двадцать километров!

– Чтобы остаться с вами вдвоем, я пройду и тридцать! – расхрабрился Платон.

– Тогда потопали уж до Грибоедова, чего там!.. Вы сами оттуда?

– Да, родился на берегу реки Урал. Мы жили недалеко от парка с красивым названием «Тополя». Тополей почти не осталось, а название прежнее. А потом мать от отца ушла, мне тогда десять лет было...

– К другому ушла?

– Да... И мы в Москву перебрались. Отец у меня – его весь город знает. – Тут в голосе Платона явно зазвучала нежность. – Он детский доктор. Знаете, таких теперь нету, про таких Чехов писал. Через его стетоскоп прошли практически все жители. И те, которым под пятьдесят, и их дети, внуки... Ему в городе больше всех верят!

Пути делали крутой поворот в сторону. Вера, а вслед за нею и Платон тоже повернули в сторону. Здесь в тупике стояли пассажирские вагоны, много вагонов, самых разных.

– Понял, мы будем искать пустой вагон! – догадался Платон.

– Вы умный, но не совсем. Вагоны все заперты, чтобы шпана не лазила. Мы ищем мою двоюродную сестру, Зину, – помните, я говорила, что она проводница?

– Вера, вы мне ужасно нравитесь! – вдруг признался Платон.

Вера обернулась и внимательно посмотрела в глаза Платону, словно пытаясь понять серьезность его слов.

– Зину Минаеву не видала? – спросила Вера у проводницы, которая поднималась к себе в вагон.

– Вон там, у одиннадцатого!..

– Только вы со мной не идите, я с ней буду без вас шушукаться! – строго наказала Платону Вера...

Вера в купе стелила постель. Платон стоял рядом.

– Вот, – сказала Вера, – вам будет удобно, ну, вот и все.

Вера выпрямилась, и ее лицо оказалось около лица Платона. Платон прижался к ней и поцеловал.

Потом Вера перевела дух, отступила на шаг и сказала:

– Все! Хватит! Это добром не кончится...

– Нет, не хватит!

– А я по купе не шляюсь!

– Я знаю.

Вера насторожилась:

– Ты на что намекаешь?

– Ни на что!

– Ты что имеешь в виду? – Вера повысила голос.

– Ничего не имею в виду!

– Может, ты имеешь в виду, что я бегала в купе к Андрею! Но у нас с ним там ничего не было!

– Я тебе верю!

– Я по глазам вижу, что не веришь!

– Да тут темно! – взмолился Платон.

– Правда. У нас там ничего не было.

– Да верю я тебе, честное слово!

– Ничему ты не веришь, у тебя на уме сейчас одно... И молчи! Ничего путного у нас с тобой не получится.

– Почему?

– Потому, что я – вокзальная официантка, а ты – пианист.

– Не говори глупостей...

– Ты говоришь это, потому что тебе другого сказать нечего.

– Какое имеет значение, у кого какая профессия!

– Ты еще толкни речь про всеобщее равенство!

– Ну, Вера, я вас очень, очень прошу. Пожалуйста, не уходите, – растерянно забормотал Платон. – Для меня это крайне важно.

– Я тебя привела в мягкий вагон, – нежно сказала Вера. – Чтобы ты отдохнул. Отдыхай, горемыка.

Вера перешла в соседнее купе и заперлась. Теперь они сидели, разделенные перегородкой.

– Как ты думаешь, – нарушила молчание Вера, – какой срок тебе могут дать?

– В лучшем случае – три года.

– Я приеду на суд, – вдруг заявила Вера, – и скажу им, что это не ты сделал...

Платон уже понимал, что Вера, с ее характером, действительно может приехать.

– Тебя никто не послушает.

– А я дам показания, что ты мне сам рассказал!

– А я отрекусь! Кому поверят – тебе или мне?

– Три года – это много.

– Много, – вздохнул Платон.

– Для меня это, впрочем, значения не имеет. Ты здесь больше все равно не появишься, – с горечью произнесла Вера.

– Вера, мы с тобой взрослые люди. Этот разговор через перегородку – противоестествен. Иди сюда.

– Нет, ни за что! – сказала Вера, но при этом почему-то поправила прическу.

– Тогда я иду к тебе! – Платон встал и решительно направился через умывальник к соседнему купе. Однако дверь оказалась запертой. Платон подергал ручку.

– Наглец! – сказала Вера, но агрессивности в ее тоне не было. – Хотя по твоему виду этого не скажешь.

Платон предложил компромисс:

– Давай встретимся на нейтральной территории.

Вера подошла к двери, ведущей в умывальник. На ней было зеркало, и Вера осмотрела себя.

– Это где? В умывальнике?

– Хотя бы в коридоре!

– Никогда, – сказала Вера, и рука ее отворила дверь, ведущую в коридор. Там ее уже ждал Платон.

– Вот и я точно такой же принципиальный, – вздохнул Платон и обнял Веру...

...Утром, когда Платон проснулся, то первым делом выскочил в коридор и заглянул в соседнее купе. Веры там не было.