Грань - Алекса Мун Страница 15

В глазах слёзы, а во рту все жжёт. И тут происходит то, что я никак не могла предвидеть.

Зал погружается в абсолютную, вязкую тишину. Только слышны методичные удары. Один за одним.. Кто-то, просто на просто, выбивает из противника жизнь. Мне кажется, даже в воздухе появился запах крови.

— Кемаль! — Рамазан откидывает стакан и тот летит на пол разбиваясь на мелкие кусочки.

Мужчина, как какой-то голливудский каскадёр, перепрыгивает через столешницу и летит к клетки.

А я боюсь повернуться. Удары до сих пор не прекращаются.

— Да откройте эту чертовы дверь!!!... Кемаль!.. что рот открыли? Помогите оттащить!

Дальше пошла непонятная турецкая брань.

— Я сам! — позади раздаётся рык и я узнаю этот тембр. Его голос рассыпаемся мурашками по коже, а после, и вовсе, пробирается тонкими иголками под неё.

Жив.

Медленно оборачиваюсь и вижу моего супруга. Он как танк прет на меня. До сих пор не верю что это он.

Бросаю короткий взгляд в клетку и вижу распластанное бездыханное тело Быка.

Господи..

Это он с ним сделал?

Кемаль подходит вплотную упираясь своим лбом в мой. Тяжело дышит. Горящее дыхание щедро обдаёт мое лицо, а близость запретно действует.

От него пахнет кровью и адреналином. Что-то темное затягивает меня желая коснуться изувеченных губ. Но Кемаль делает это первым. С жадностью впивается в мои губы давая попробовать на вкус его кровь, заражая адреналином. Выворачивая наизнанку. Хочу ещё. Я хочу больше. Я сошла с ума.

Он наклоняется вперёд вжимая меня в столешницу, опираясь руками по обо стороны, ища опору.

Ему больно?

Конечно больно! Его чуть не убила сто двадцати килограммовая туша, но он сделал это первым.

Его язык требовательно находит мой, сплетая их в горком танце. Он будто выпивает меня. Забирает весь кислород. И я покорно поддаюсь этому. Льну всем телом. Хочу ближе. Хочу сильнее. Хочу еще. Хочу больше его. Напрочь забыв, что кругом люди.

Глава 13 

Горячие струи стекали по изувеченной коже смывая всю застывшую кровь. У Кемаля была разбита губа и бровь, ссадина на левой скуле и сбиты костяшки. Как оказалось, мужчина бил противника голыми руками.

— Что тебя так взбесило? — провожу пальчиками по татуировкам повторяя контур рисунка.

У него столько тату. Выглядит ненормально, запретно и очень возбуждающе. У Луки нет не одной, и тело у него совсем другое.

Рамазан отвел нас в какую-то спальню со смежной ванной. Кинул на кровать аптечку и оставил, причитая на неразборчивом языке.

Не хочу думать для чего она тут предусмотрена, но выглядит вполне сносно. Не похоже на комнату для плотских утех. Надеюсь, постельное белье здесь свежее. Но об этом я пока не узнаю, так как Кемаль увлёк меня за собой в душ.

— Этот мальчишка Бруто, считает себя всемогущим. Идиот. Сильных ломать намного интереснее. — Нависает надо мной упираясь ладонями в кафельную кладку.

Мальчишка?

— Сколько тебе лет?

— Сандра, — цокает языком, — на возраст указывает не цифра, а поведение и способность мыслить. Даже подросток может затмить мудреца, умея всего лишь анализировать ситуацию, держать эмоции и желания под контролем. Только слабые пользуются страхом других. Если ты заставляешь себя боятся, то ни о каком уважении не может быть и речи. Страх ведёт не в том направлении. Это временная мера контроля. Марко Бруно этого не понимает. Он считает, что если единожды у него вышло, так будет всегда. Просто ему попадалось слабые противники.

— Сколько тебе лет? — замерев, с опаской повторяю вопрос.

— Тридцать шесть.

Тринадцать лет..

— У тебя есть семья? Там..

— Была. Мой брат. Его убила Камилла.

Открываю рот и закрываю. Слова не идут. Они застряли в горле, а может быть в голове, так как не получается из букв выстроить слова.

Зря я начала это откровение. Не хочу больше ничего знать. По крайней мере сейчас.

— Нужно обработать раны. — Давлю на смеситель и вода прекращает шуметь.

Кемаль молча покидает кабинку накидывая не плечи халат.

Я медлю. Мне ещё понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя от услышанного. Придушить мысль, что я рядовая пешка в сложной игре и придумать как стать королевой в этой партии.

Когда я зашла в комнату Кемаль сидел на кровати бездумно копаясь в аптечке. Приближаюсь к нему, ступая босыми ступнями по деревянному полу прикрывши наготу светло-голубым полотенцем.

— Давай я. — Перехватываю мазь и вату.

— Благородную сеньору учили как ухаживать за избитыми мужчинами? — ухмыляется и тут же шипит от боли, касаясь пальцем уголка губ.

— Заткнись! — заставляю отклониться назад и сажусь ему на колени.

Крупная ладонь тут же ложиться на ягодицу пробираясь под полотенце. Задирает его вверх, обнажая попку, а через секунду и вовсе откидывает в сторону махровую ткань.

— Так лучше. — Не сводит глаз с моей груди.

Кто бы сомневался?

— Не дергайся! — предупреждаю, видя как чернеют его глаза.

— К черту все! — откидывает в сторону аптечку и за талию дергает на себя. — Ты лучшее лекарство. — Обдаёт горячим дыханием грудь, прикусывая острую, затвердевшую вершину.

Из моих рук выпадает мазь и вата, и я приживаюсь ещё ближе запуская коготки в темные волосы. Выгибаюсь дугой, поставляя грудь ласкам, чувствуя как подо мной возбуждается член.

Он не спешит. Пальцы скользят вдоль позвонков заводя меня за считанные секунды. Спина — моя эрогенная зона, как и плечи, и ключицы, которые сейчас щекочет колючая борода.

Кемаль всасывает нежную кожу шеи оставляя там красный след его страсти.

Мне это нравится.

Сейчас хочется быть собой. Хочется откинуть все предрассудки, титулы, ненависть и попробовать его настоящего.

Как он хочет? Нежно или грубо?

Как хочу я? Интересно ли ему?

— Будь настоящей! — его голос вторит моим мыслям как змей искуситель. Задавая изначально не верный путь. Путь проигравшей. На это мне плевать. Я хочу его, сейчас же!

Я попробую приручить монстра. Чтобы из-за меня он начал войну. Уничтожил всех врагов, нагнал страх на тех, кто мне неприятен.

Стаскиваю с каменных плеч халат. Хочу чувствовать его жар. Хочу сгореть в нем. Сегодня можно.

Сползаю на пол размещаясь на коленях между его ног, ловя изумление на его лице.

Я хочу этого! Никогда не пробовала, но хочу. Хочу именно с ним, именно ему. Он