Когда поцелуя мало - Лиз Филдинг Страница 15

— Я надеялся, что она попросит кофе, чтобы присоединиться, а не пить какой-нибудь травяной отвар.

— Мне жаль, что твой добрый жест вызовет сейчас столько домыслов.

— Сомнительно, что ты провалилась сквозь гнилую доску с единственной целью усложнить мне жизнь, так что перестань извиняться.

— Сомнительно? Ты не уверен?

— Единственное, в чем я уверен, — это смерть и налоги. И то, что от тебя одни неприятности. А теперь, если ты не против, я приведу себя в порядок, а потом поставлю чайник.

Глава 9

Люсьен мыл руки значительно дольше, чем требовалось. Ему просто требовалось время, чтобы немного прийти в себя. Вернувшись на кухню, он обнаружил Жимми, изучающую содержимое холодильника.

— Тебя нельзя оставить одну ни на секунду!

Она пожала плечами:

— По словам Марка Твена, ничто так не улучшает жизнь, как яичница с ветчиной. Ну, или, в данном случае, бутерброд с беконом.

— Бутерброд, — повторил он, когда Жимми достала из холодильника масленку и упаковку бекона.

— Я подумала, что мы могли бы позавтракать в саду. — Она толкнула дверцу холодильника плечом, закрывая ее.

— Еще даже не середина утра.

— Ну, это зависит от того, когда ты начал свой день. Так что, наверное, завтрак?

— Как скажешь.

— Мои любимые слова, — улыбнулась Жимми. — Ты знаешь, где найти чайник и пару кружек.

— Жимми…

Но девушка уже выкладывала на сковородку ломтики бекона. Он не стал уговаривать ее вернуться на диван и предоставить ему все приготовить.

В конце концов, она медсестра и, по-видимому, знает, что делает. Он наполнил чайник, нашел кружки и засыпал молотый кофе в кофеварку. Жимми приподняла бровь, но промолчала.

— Что еще сделать?

— Нарежь хлеб.

Люсьен отрезал четыре ломтика от теплого хлеба. Найдя несколько помидоров, нарезал их на четыре части и отправился в оранжерею за листьями салата.

Двери теплицы и окна на крыше были открыты, пахло свежестью и зеленью. Такое спокойное место! Он мог легко провести здесь целый день, работая. Нужны лишь подходящее кресло и ноутбук. Люсьен тряхнул головой, прогоняя эту мысль, и, вернувшись на кухню, промыл и высушил листья.

— Бекон готов? — спросил он.

— Да.

— Тогда давай ты наполнишь кружки, а я приготовлю бутерброды.

— Только мужчина может относиться к бутерброду как к строительному проекту.

— Только женщина могла предположить нечто иное, — с улыбкой парировал Люсьен, чтобы Жимми поняла, что он говорит несерьезно.

Она, возможно, и собиралась ответить, но остроумное замечание застряло у нее в горле. Они долгие секунды просто смотрели друг на друга. И бутерброды — последнее, о чем они думали.

Черт! Это ошибка! Надо было просто пройти мимо ее калитки.

— Бекон, — напомнила она, передавая ему сковороду. Потом отвернулась наполнить кружки, давая им обоим время перевести дыхание.

— Готово.

Она накрыла кружки крышками и завернула бутерброды в чистую салфетку.

— Ты сможешь все унести?

Он взял кружки одной рукой, а бутерброды — другой. В это время Жимми нацарапала и приклеила на дверь записку.

— У пчел?

— Поскольку ты больше не сидишь взаперти дома, а находишься у меня, меня захотят посетить больше людей. Если я не отвечу, они войдут сами, под предлогом, что проверяют, не упала ли я, не причинила ли себе еще больше вреда. Если меня не найдут, пойдут искать.

— Но не когда ты около ульев.

— А ты бы решился подойти?

— Я бы ждал тебя на скамейке.

— В твоем случае это чувство вины, а не желание узнать сплетни.

— Мне не за что чувствовать себя виноватым.

— Тогда почему ты здесь? Помогаешь в саду? Делаешь бутерброды?

— Как я уже говорил миссис Леди-с-летнего-праздника, деревенская жизнь — это привычка оказывать поддержку. Боюсь, это заразно.

— Определенно заразно. Боюсь, Диана взяла тебя на мушку. Тебе лучше уехать в Лондон, пока она не принялась за тебя.

— Лондон. Где никто не знает друг друга по имени. Я планировал снять квартиру в каком-нибудь районе. Но когда вернулся, был не в лучшей форме. Многих беспокоил тот факт, что я останусь один.

— Из-за воспоминаний и панических атак?

Люсьен замер. Еще секунду назад все было в порядке, он чувствовал себя в безопасности, а вот теперь незащищен. Захотелось все бросить и убежать.

Будто почувствовав это, Жимолость положила руку ему на плечо, словно удерживая на месте. Всего лишь прикосновение, а удерживало его словно якорь. Он покачал головой.

— Ты все знаешь. Видела, что со мной случилось, когда подошла к двери, размахивая крапивой. Я действительно узнал тебя. В смысле, на каком-то подсознательном уровне знал, кто ты и где мы встречались. Это важно. — Люсьен посмотрел на ее руку на своем плече, такую маленькую, но излучающую силу. — Тогда ты тоже держала меня за руку. Ты всегда рядом, держишь меня за руку, когда мне это нужно.

— Я должна была сделать больше и потом стыдилась, что не сделала. — Она тихонько всхлипнула, и теперь уже ей понадобилась поддержка. Хотя его руки были заняты, он обнял ее. Мгновение она сопротивлялась, потом сдалась, положив голову ему на плечо. Он прижал ее к себе.

Какое-то время они стояли, пропитанные ароматом яблоневого цвета, а над ними надрывно пел черный дрозд.

— Тебе нужно поговорить об этом.

Она посмотрела на него:

— Это такой совет тебе дали?

Люсьен протянул ей костыль.

— Мне сказали, что полезно будет написать об этом.

— Писать — может быть. Но не слушать постоянно аудиодневники, всякий раз переживая все заново.

— Да? — Он взглянул на нее. — А что бы ты посоветовала, сестра Роуз?

— Находиться на свежем воздухе, делать своими руками практические вещи.

— Садоводство?

— Это исцеляет сердце.

Теперь они находились в глубине сада. Дрозд последовал за ними, продолжая петь. Тихо жужжали пчелы, собирающие нектар с цветов. В целом же царила тишина.

— Практическая помощь в обмен на восстановление души. По-моему, хорошая сделка.

— Тогда можешь приходить и работать в саду, когда захочешь. — Она направилась к стволу поваленного дерева, чтобы присесть. — Я всегда найду тебе какое-нибудь занятие.

Он протянул кружку и, усевшись рядом, предложил ей сэндвич. Жимми взяла один. Какое-то время оба ели, молча.

— Здесь так спокойно!

— Это самое любимое мое место во всем мире. Когда становилось по-настоящему тяжело, я представляла себя сидящей здесь. Ароматы, жужжание пчел.

— И бабочки, — подсказал он, когда бабочка села на рукав ее платья. — А что имела в виду Диана, говоря, что придется все отменить?

— День открытых дверей в Национальном саду. Сотни людей по