Кэрол Маринелли - Брачное уравнение Страница 16

– Заселись в номер и переоденься. Я подожду у стойки регистрации.

– Зачем? – удивилась Тринити. – Или сегодня мы притворяемся, будто ты никогда не видел меня голой?

Она угадала. Захид неуверенно проследовал за ней в номер, сомневаясь, насколько он ее знает, но пребывая в полной уверенности, что сегодня он должен быть рядом с ней.

«Я нужен ей», – подумал Захид, отгоняя мысли о собственном желании быть рядом с Тринити.

– Твоя мама просила подготовить надгробную речь, – нарушил молчание Захид, глядя на Тринити, которая пыталась включить плойку. Увы, она забыла взять с собой переходник.

– Просто отлично! – прошипела Тринити и повернулась к нему с широкой улыбкой. – Отлично.

– В каком смысле? – переспросил Захид. – Ты говоришь о плойке или о просьбе выступить на похоронах?

– Сам решай.

– Так почему… – Он замолчал.

Сейчас было неподходящее время спрашивать, почему она так злится на него. Лучше рассказать, каким кошмаром был этот месяц без нее.

– Я в душ.

– Только быстро, – предупредил Захид. – Мы должны…

– Я не собираюсь опаздывать на похороны брата. – Тринити почти перешла на крик. – Не надо меня торопить!

Захид обернулся посмотреть на нее, но тут дверь в ванную с грохотом захлопнулась. Никогда еще он не был так осторожен в выборе слов, но сейчас будто ходил по битому стеклу.

«Успокойся», – сказал он сам себе. Тринити не принадлежала ему, поэтому не в его силах настаивать на уважительном отношении. Тринити не изменить, она такая, какая есть.

Захид быстро позвонил, и нужный ей переходник тут же доставили. Он сел на место, когда она вышла из душа, обмотавшись в полотенце, и с удивлением посмотрела на включенную плойку.

Он не ждал благодарности, и ее молчание совсем не удивило его. Тринити открыла чемодан и, словно по волшебству, один за другим принялась вынимать черные наряды. Он отвернулся, когда она отпустила полотенце. Захид слышал, как она застегнула бюстгальтер, надела трусики и разорвала целлофановый пакет с новыми колготками.

– Прости за это. – Тринити оборвала гнетущую тишину. – Я знаю, ты больше не хотел меня видеть.

– Из всей той лжи, которую я уже от тебя услышал, а такой было немало, это самая изощренная. – Захид обернулся и посмотрел на нее. Она сбросила вес, и ее кожа выглядела такой бледной. Он мысленно отчитал себя за безумное желание. – Сколько же времени ушло у тебя на переиначивание моих слов?

– Ты сказал…

– Я сказал все, как есть. У моих чувств к тебе нет будущего.

От его слов Тринити съежилась, и Захид понял: лавина слез готова обрушиться. Но сейчас не время для истерик. Он боялся обнять ее в аэропорту, но в этот момент его объятия могли сдержать рвущееся наружу море слез.

– Подойди, – позвал Захид и посадил ее себе на колени.

В это хмурое утро Захид не испытывал такого возбуждения от ее кожи. Наоборот, он заметил, как руки и живот Тринити покрылись гусиной кожей в ожидании ласки и тепла, и сжал ее в объятиях.

– Все это может подождать. Я позвоню тебе через пару дней, и мы все обсудим. – Захид почувствовал, как она кивнула. – Сегодня у тебя уже хватает поводов для беспокойства, оставь наши отношения на другой раз.

Да, у нее было столько проблем в голове! Сегодня там будет не только Клайв. Она впервые посещает похороны после смерти дочери, после самого тяжелого дня ее одиночества.

– Я буду рядом, – сказал Захид, не догадываясь, как важны эти слова для Тринити. – Теперь собирайся.

В этот раз он не стал отворачиваться и смотрел, как она переодевается. Отворачиваться было бесполезно – он чувствовал ее запах на себе и еле сдерживался от близости.

Сейчас они должны ехать на похороны.

Они заняли свои места в церкви, и Захид перебирал в голове их последний разговор.

– Благодаря тебе я смогу вытерпеть все эти семейные обязанности.

Ничто не могло помочь в такой ситуации. Во время погребальной речи он смотрел на Тринити, которая напоминала ему хрупкий цветок в плену холода и страданий. Он перевел взгляд на жену Дональда, Иветт. Горечь и обида застыли на ее лице. Сколько же боли ей принесли последние недели, когда ее красивый жених превратился в супруга из ада!

Впервые жизнь Дональда изображалась неидеальной. Тяжело рассказывать о человеке, которого ты не любил при жизни, но Захид с этим прекрасно справился. Он рассказал о лучших временах, о детстве Дональда и семейных обедах… Захид периодически заглядывал в свои записи, которые успел сделать во время полета. Он знал: его слова не отражали правды, но и не были ложью.

Глазами он снова нашел Тринити, которая потупила взгляд и смотрела на свои колени. У него не было причин прерывать свою речь, и Захид продолжил:

– Я всегда с радостью ждал эти семейные обеды и никогда не забуду теплоту… – Захид слегка улыбнулся, когда Тринити подняла на него глаза. – Хотя мы никогда не забудем это время, мы не можем не чувствовать боль от потери.

Дорога к кладбищу была ужасной. Захид заметил, что Тринити держалась позади, несмотря на усилия матери, выталкивающей ее вперед.

Он подошел ближе и встал за Тринити. Когда они вернулись в шикарный отель, были поданы легкие закуски и виски. Захид хотел быть рядом с ней в этот тяжелый момент, когда она так остро в нем нуждалась, но Фостеры старались отвлечь его и вовлекали в бессмысленные разговоры. Тринити посмотрела на часы. Времени оставалось мало, и Захид, учтиво извинившись, оставил очередных кузенов и подошел к ней:

– Ты как?

– Просто замечательно! – Ее улыбка была еще опаснее блеска глаз.

– Все хорошо?

– Через секунд тридцать я уйду.

– Нет.

– Я могу!

– Ты не посмеешь! – твердо сказал Захид.

Тринити выдавила слабую улыбку, когда очередные гости подошли выразить свои соболезнования. Через минуту они вновь остались вдвоем, и она рассказала, что у нее на уме.

– Я не понимаю всех, кто сейчас мне говорит, каким прекрасным человеком он был, как это все печально и внезапно. Я столько времени говорила, что этим все закончится! – Тринити не могла больше здесь находиться. – Когда ты улетаешь?

– Через пару часов.

– Мы могли бы пойти ко мне в номер.

– Это неуместно, – ответил Захид.

– О-о-о… – протянула Тринити, призывно улыбаясь. – Плейбой, у которого есть совесть? Как мило!

Его терпение начало медленно испаряться.

– Тринити, это похороны твоего брата…

Захид умолк, едва к ним приблизилась Диана, но в уме продолжал обдумывать слова, вертевшиеся у него на языке. В мыслях он хотел отвести ее в сторону и отчитывать до тех пор, пока она не образумится, а еще лучше – перекинуть через колено и отшлепать, как непослушного ребенка.