Шэрон Фристоун - Ненависть и любовь Страница 16

Нет, ей надо немедленно уйти отсюда! Схватив сумочку, Стелла вскочила, но Карлос насильно усадил ее обратно.

— Сиди! — приказал он.

Застигнутая врасплох его грубостью, она никак не могла собраться с мыслями. Ей с трудом верилось, что он действительно уверен в то, о чем говорит.

— Правильно делаешь, что помалкиваешь. Под маской невинности, которая так тебе идет, скрывается великая актриса — очень талантливая, прекрасная, но порочная женщина. Я прекрасно знаю, что ты собой представляешь... — В жадном взгляде Карлоса горело откровенное желание. — И все же ты притягиваешь меня. Так что до тех пор, пока я не решу, что ты сполна расплатилась за свои долги и за долги твоей матери, тебе придется остаться со мной.

Это было все равно, что назвать ее шлюхой. Но даже такое оскорбление задело ее меньше, чем упоминание о матери. В душу Стеллы закрался страх.

— Какое отношение к этому имеет моя мать? — спросила она дрожащим голосом.

— О Боже! — Карлос закатил глаза, но, видя, что Стелла по-прежнему смотрит на него с испуганным видом, поднял руки. — Ну хорошо, если ты так хочешь, давай по-твоему... Юлия сняла виллу по соседству с виллой моего отца, который к тому времени только что овдовел. Видя его угнетенное состояние, она прикинулась женщиной сердечной и доброй. К тому же она была хороша собой — этого я отрицать не в силах. Отец проникся к ней симпатией, и вскоре они сошлись. И в этом не было бы ничего предосудительного, если бы Юлия не воспользовалась ситуацией и не уговорила его вложить четверть миллиона долларов в ее... точнее, в ваш бизнес, Стелла. А потом, получив по чеку деньги, вы исчезли.

Рассказанная Карлосом история привела Стеллу в ужас, поскольку в глубине души она боялась, что некоторая доля правды в его словах есть. В период пребывания на вилле ее мать действительно была близка с Бернардо Рамиресом, и уехали они в большой спешке. Может быть, Юлия и впрямь взяла в долг деньги у этого человека. Стелла слишком плохо знала мать, чтобы с уверенностью судить об этом. Но поскольку Юлия была уже в могиле и не могла себя защитить, верная дочернему долгу Стелла собиралась сделать это.

— И ты полагаешь, что я соглашусь быть твоей лю... любовницей, — последнее слово далось ей с трудом, — до тех пор, пока не выплачу какие-то мифические долги? — Она сделала попытку рассмеяться. — Что ж, мечтать не вредно.

На губах Карлоса появилась леденящая душу усмешка.

— Выбирай: либо ты соглашаешься на мои условия, либо я забираю мою долю из вашей фирмы. — В черных глазах его святилось торжество. — И сегодняшний праздник превратится в поминки. Без моих денег вы окажетесь по уши в долгах, а вскоре и вовсе обанкротитесь. Уж я об этом позабочусь.

— Ты не сделаешь это! — воскликнула пораженная Стелла.

Ее охватил страх, на смену которому тут же пришла ярость. Нет, так просто она не сдастся. Как он только смеет угрожать ей подобным образом? За кого себя принимает?

— Я тебе этого не позволю! — отрезала она.

— Ты не в силах мне помешать, — бесстрастно возразил Карлос. — Спроси у Родни, он подтвердит мои слова. Даю тебе срок до утра. Но прежде чем принять решение, подумай о том, как это отразится на Энн и Родни, на жизни их будущего ребенка. — Швырнув на стол несколько банкнот, Карлос взял ее за руку и потянул к выходу. — Тут слишком много людей. Пойдем, я вызову тебе такси.

— Мне не о чем думать, — огрызнулась Стелла. — Ответом будет «нет»!.. А что касается Энн и Родни, то они мои друзья. Они поддержат меня и не станут обращать внимания на твои смехотворные обвинения. — Машинально она прошла с ним несколько шагов и, резко остановившись, вырвала руку. — Такси я вызову себе сама. От тебя мне ничего не нужно. А с этим так называемым партнерством будет покончено завтра же. Не знаю, как тебе удалось уговорить Тома и Родни, но мы из него выходим.

— Как тебе будет угодно, — ответил Карлос. — Значит, встретимся в суде.

Кровь отхлынула от ее разгоряченного лица, она замерла как вкопанная. От желанного выхода на улицу, на свободу, оставался всего шаг, внезапно превратившийся для Стеллы в тысячу миль. Однажды она уже давала показания в суде, и это стало самым страшным эпизодом ее жизни. Пережить подобное вновь Стелла была не в состоянии. Постаравшись успокоить мгновенно участившееся дыхание, она медленно повернулась к Карлосу.

— В суде? Что ты хочешь этим сказать?

— Если мы не достигаем обоюдоприемлемого соглашения, я, разумеется, представлю свидетельство о твоем мошенничестве судебным органам. — Он цинично усмехнулся. — Решение за тобой, но я жду ответа не позднее завтрашнего утра.

Что случилось с Карлосом, которого я некогда знала, думала Стелла, машинально вытирая мокрые от пота ладони о платье. С Карлосом, проявившим уважение к ее девственности, а затем, позднее, сделавшим ее женщиной с таким нежным умением. Неужели она действительно так глупа, что несколько ласковых слов и нежных ласк заставили ее забыть о том, что она усвоила, казалось, на всю жизнь? О том, что мужчина может быть негодяем...

Плечи Стеллы расправились словно сами собой, способность скрывать свои мысли, развитая годами практики, вернулась к ней. Некогда она поклялась не доверять мужчинам и на какое-то время забыла об этой клятве. Но подобное не повторится вновь.

— Так как же, Стелла?

— Сначала я должна увидеть эти так называемые доказательства, — внешне спокойно заявила она.

— Они находятся в моих апартаментах, в десяти минутах езды на машине. — Карлос обнял ее за плечи. — Мы можем продолжить наш разговор там, и я надеюсь, что ты согласишься на мои условия.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросил Карлос, когда они переступили порог апартаментов.

— Нет. Я хочу лишь ознакомиться с документами и выслушать твои объяснения, — резко ответила она, обеспокоенная воспоминаниями, которые навевала знакомая обстановка. — Не каждый день меня обвиняют в воровстве.

— Как хочешь. — Подойдя к письменному столу, Карлос вытащил из ящика папку, положил ее на стол и вынул из нее лист бумаги.

— Знакомься на здоровье, — сказал он, зажигая лампу. — А я пока выпью.

Подойдя к столу, Стелла взяла документ и начала читать. Это оказался контракт, согласно которому Юлия Дайсон, ее покойная мать, продавала Бернардо Рамиресу половину акций несуществующего ателье мод под названием «Одежда от Стеллы» на сумму в четверть миллиона долларов.

С все нарастающим ужасом она дошла до конца листа, где стояли три подписи — Юлии Дайсон, Бернардо Рамиреса и ее, Стеллы... Дайсон.

Стелла остолбенела. Почерк был очень похож, но у нее же совершенно другая фамилия!