Ребекка Тейт - Принц в высоком замке Страница 16

— Пойдемте. Идти недалеко, а разговаривать посреди леса немного неудобно.

10

Эльма не знала, где заканчиваются обычные мужские положительные качества и начинается аристократическое воспитание, но Кристоф показал себя настоящим мужчиной. Он привел Эльму обратно в замок (идти действительно оказалось недалеко — он знал все тайные тропинки, проложенные на скале), усадил в кабинете и тут же вызвал Экберта.

Эльма не слышала, о чем они говорили, и спросила Кристофа о положении дел, когда он вернулся в кабинет. Оказалось, что эвакуатор уже едет, Экберт всем займется, через две минуты принесут чай и кое-что покрепче. На резонное замечание Эльмы, что начинать пить еще рановато, Кристоф не менее резонно заметил: рюмка коньяка после пережитого не помешает. В глубине души Эльма была с ним согласна. Руки у нее дрожали до сих пор.

Сейчас, когда адреналин схлынул и первоначальный стресс прошел, Эльма осознала весь ужас ситуации. Она едва не умерла сегодня днем. Красивым, ярким, солнечным летним днем. Если бы она поехала одна, то ни за что не свернула бы после того поворота — она не знала местности и предполагать не могла, что там имеется просека. Кристоф в буквальном смысле слова спас ей жизнь. Ей и себе.

Если бы он не напросился к ней в попутчики, Эльма сейчас лежала бы в искореженной машине, и никакие печали земные не тревожили бы ее. Наверное, отыскали бы ее ближе к вечеру, позвонили родителям… Ужас.

Поэтому, когда Анна принесла поднос, Эльма уже без возражений вцепилась в бокал с коньяком и сделала сразу несколько глотков.

— Осторожнее, — предупредил сидевший напротив Кристоф. — Не увлекайтесь.

— Не буду. Уф! — Эльма подождала, пока за Анной закроется дверь, и поставила бокал на столик. Теперь можно выпить чаю. — Я поняла, что должна сказать вам спасибо.

— За что? — похоже, удивился он.

— За спасение моей жизни, разумеется. Просека оказалась очень кстати.

— Вы и меня спасли, так что мы квиты. — Он помолчал. — Вы уверены, что дело не в плохом техосмотре?

— Абсолютно. Я ехала сюда пару дней назад, и все было идеально.

Кристоф тяжело вздохнул.

— Что ж, я не думал, что до этого дойдет. И что вы можете пострадать…

— Объяснитесь же наконец!

— Видимо, придется. — Он поставил чашку с чаем и сложил руки шалашиком. — Однако вы должны пообещать мне, что это останется между нами. Никто не должен знать, что я вас посвятил.

— Хорошо, — кивнула Эльма, — обещаю.

— Мне придется начать издалека.

— Надеюсь, не с тринадцатого века? — пошутила Эльма, скидывая кроссовки и устраиваясь в кресле с ногами: так сидеть гораздо удобнее, на этикет сейчас почему-то было наплевать. У девушки шок, девушка может позволить себе лишнее.

Кристоф скупо улыбнулся.

— Не настолько. Видите ли, наш род никогда не был очень богатым. Да, периодически воевали с соседями, грабили и убивали, как же без этого. Но к двадцатому веку благосостояние семьи окончательно пошатнулось. Прадед — да простит его Господь! — много времени проводил в Англии, где играл на скачках. Дед относился к семейному состоянию разумнее, однако его жизнь выпала на те годы, когда Германию сотрясали войны и значительные перемены. Когда пришли русские, нам повезло: вся семья уцелела, замок остался в нашей собственности, хотя вывезли из него, конечно, немало ценностей. Дед прожил недолго после окончания войны, оставив замок моему дяде, старшему брату отца. Тот с детства… не отличался достойным поведением.

Эльма чувствовала, как тщательно подбирает слова Кристоф. Что за семейные тайны лежат за обтекаемыми формулировками? Что не хочется раскрывать потомку древнего рода? Пожалуй, вот в это она точно не имеет права лезть. Для того чтобы быть посвященной во все секреты, нужно знать Кристофа не два дня.

К тому же Эльма сомневалась, что секреты ей понравятся.

— Дядя едва не опозорил наше доброе имя. К счастью или к несчастью, он прожил шесть лет после смерти деда, а затем погиб, закладывая очередной сумасшедший вираж на своем мотоцикле. Он с ума сходил по мотоциклам. — Кристоф невесело улыбнулся. — Весь гараж был ими уставлен. Отец их все продал сразу после похорон и вступил во владение наследством. При старой Германии особо кичиться остатками денег не рекомендовалось, так что до падения Берлинской стены отец вел себя тихо. А вот после… Он словно отыгрывался за все годы воздержания в мыслях и делах. Мы стали давать приемы, выезжать. Отец изо всех сил стремился подчеркнуть наш статус — дескать, Адлертрененштайны не пропали, уцелели, посмотрите-ка на нас! И ему это удавалось.

Эльма слушала с замиранием сердца. Кристоф говорил неторопливо и взвешенно.

— Я в то время почти не бывал здесь, учился, потом начал работать. Отец этого не одобрял. Он считал, что я должен… Впрочем, это внутрисемейные проблемы, — оборвал он сам себя, — не стану вас утомлять. Как бы там ни было, я старался держаться подальше от дел. И так ясно, что рано или поздно придется наследовать все: моей сестре отец доверял еще меньше, чем мне. В этом и состояла моя ошибка. — Он неожиданно остановился и прищурился. — Понятия не имею, почему я с вами так разоткровенничался…

— Может быть, потому, что я на вашей стороне? — предположила Эльма.

Кристоф хмыкнул и предпочел не комментировать данное заявление.

— Отец скончался два года назад. Прошло еще некоторое время, прежде чем я смог оставить фирму в Вене на попечение помощника и вплотную заняться семейными делами. И выяснил, что они… в неудовлетворительном состоянии. Если бы дело состояло просто в общей истощенности финансов, я медленно, но верно вытащил бы нас из черной дыры. Однако отец умудрился наделать множество долгов. Чтобы расплатиться с самыми ретивыми кредиторами, мне пришлось продать практически все семейное недвижимое имущество, кроме Адлертрененштайна.

Эльма сочувственно кивнула.

— Я люблю этот замок, — продолжил Кристоф задумчиво. — Он радовал меня в детстве, казался полным тайн и приключений. Тогда я ничего не понимал. Не понимал, на чем держится семейное благополучие, какие секреты прячутся за ослепительными улыбками родителей. Унаследовав Адлертрененштайн, я решил, что могу что-то изменить. Меня не тянет играть на скачках и давать приемы, я вообще довольно скучный тип. — Он слегка улыбнулся. — К сожалению, проблемы на этом не закончились.

— Кредиторы насели? — уточнила Эльма.

— Хуже. Среди знакомых отца был некий Джордж Блэклок, весьма удачливый бизнесмен из Северной Дакоты. Я помню, как он появлялся на приемах здесь и как восхищался замком. Наши владения расположены очень удачно — не слишком далеко от Майнца. К тому же местность такая живописная, что при должном уходе замок будет производить гораздо более величественное впечатление, чем теперь. Разбирая после смерти записи отца, я нашел в них упоминание о том, что Блэклок предлагал купить у семьи замок, суля за это баснословные суммы. Отец, естественно, отказался, однако американец не оставил своих попыток. Он раз за разом нарывался на отказ и все же не отступался. Через полгода после смерти отца Блэклок пришел ко мне. Он предлагал чрезвычайно выгодные условия. Сидя в том самом кресле, в котором сейчас сидите вы, он курил вонючую сигару и рассказывал мне, как хорошо я заживу, если соглашусь на его предложение. «Подумайте только! — говорил он. — Вам ведь не справиться с этой ситуацией одному, я прекрасно осведомлен о вашем финансовом положении. Продав мне замок, вы сможете счастливо жить до конца своих дней, ни в чем не нуждаясь и даже роскошествуя, если сумеете правильно вложить полученные от меня денежки». Сумма, предложенная им, действительно потрясала воображение.