Люси Гордон - Приговор любви Страница 16

И ее сердце тоже заколотилось в такт бешеному стуку его сердца. Горячая волна окатила ее тело, во рту она чувствовала сладкий вкус долгожданного возмездия. Наконец-то! Какое это было блаженство – наблюдать, как они меняются местами, как он из властелина ее судьбы превращается в беспомощную жертву, отданную ей на растерзание, как когда-то было с ней…

– Я забыла… – выдохнула она, – что дальше…

Он ослабил хватку и стиснул твердыми ладонями ее голову, погрузив пальцы в шелковистую массу ее волос. Но все еще был так близко, что она чувствовала, как его мощная грудь бурно вздымалась и опадала.

– Мы…

– Да-да… говорите…

Сильная дрожь сотрясла его тело. Собрав всю свою волю, Дэниэл наконец разжал объятья.

– Дальше я оттолкнул вас, – сказал он хриплым голосом.

Меган была несколько разочарована, но не подала виду. Она с самого начала знала, что бросила вызов достойному противнику – несгибаемому, стойкому, не сдающемуся без боя. Ничего, подумала она, тем слаще будет победа.

– Затем вы поинтересовались, не таким ли образом я разделалась и с Грейнджером, – напомнила она.

Глубоко вдохнув, Дэниэл взял себя в руки. Чувствовал он себя так, словно выбрался из воронки разрушительного смерча.

– Пепельница, – произнес он. – Грейнджер был убит пепельницей с вашими отпечатками пальцев, других там не было.

– Я никогда не отрицала, что пепельница принадлежала мне. Грейнджер сам унес ее в свою квартиру. Была у него одна милая привычка – навещать меня под тем или иным дурацким предлогом и незаметно таскать какие-нибудь вещички, так что мне нередко приходилось отправляться к нему и забирать их обратно. Всякий раз он рассыпался в извинениях, делал вид, что потерял вещицу, а пока искал, предлагал мне выпить, в общем, тянул кота за хвост. Как мне были противны он и его трусливые повадки! Господи, неужели вы вполне серьезно полагаете, что я выбрала собственную пепельницу в качестве орудия убийства и, прикончив Грейнджера, бросила ее рядом с трупом?

– Это всегда было уязвимым местом в деле, – согласился Дэниэл. – Но от фактов никуда не денешься – Грейнджера убили пепельницей с вашими отпечатками пальцев.

– Еще бы! Пепельница-то была моя.

– Да, но она послужила орудием убийства.

– Но не в моих руках. Послушайте, вы всегда были убеждены в том, что у этого преступления были свои мотивы, а ведь, если разобраться, у меня не было повода убивать его.

– Вы ненавидели Грейнджера. Сами признались.

– Это был повод, чтобы как следует врезать ему, но никак не убивать. Боже милостивый! Да если бы я расправлялась так со всяким, кто приставал ко мне, мои руки были бы по локоть в крови.

Неужели, думал Дэниэл, она так и будет источать очарование, от которого у него не было сил избавиться, как он ни старался погасить занимающийся внутри огонь, и когда он заговорил, не сумел скрыть дрожи в голосе:

– Охотно верю. Должно быть, за вами ходили толпы почитателей.

Меган тряхнула головой – непокорные каштановые локоны заструились по ее плечам – и встала, скрестив на груди руки. Она не сводила с него насмешливого взгляда.

– Вы не ошиблись. Что с меня взять? Сначала была фотомоделью, манекенщицей, потом работала в эскорт-агентстве. Многие не видят разницы между такой работой и проституцией.

– Однако вы не опустились, а вознеслись – стали Тигрицей.

– Неужели и вы попались на эту удочку? – Меган расхохоталась над его наивностью. – Это всего лишь фальшивый имидж, выдумка журналистов. За личиной Тигрицы скрывалась обыкновенная женщина.

Он посмотрел сверху вниз в ее пылающее лицо, в блестящие карие глаза.

– Нет, – медленно произнес он. – Вы далеко не обыкновенная. И никогда ею не будете.

– Почему? Чем Тигрица отличается от миллионов других женщин? Тем, что вы ее сразу сочли виновной?!

– Что вы несете?

– Но это же правда! В вас проснулась неприязнь ко мне с первой же нашей встречи.

– Мы отвлеклись, Меган, – попытался он ее остановить.

– Не увиливайте. За что вы возненавидели меня?

– Не знаю, – мрачно ответил он.

– Вы и сейчас ненавидите?

Дэниэл смущенно покачал головой.

– Что вы чувствуете сейчас? – упорствовала Меган. – Отвечайте!

Отчаявшись, он выложил напрямую:

– Зачем вы спрашиваете? Вы, женщина, которую преследовало множество мужчин? Разве вы сами не видите моего состояния?

Ее губы слегка изогнулись: подчинить его себе оказалось совсем не сложно.

– Вполне вероятно, что и вижу, – прошептала она.

– И вам это нравится? – насмешливо спросил он. – Чего вы добиваетесь? Хотите заманить меня в свои сети? Должно быть, приручение очередного послушного раба доставляет вам удовольствие!

– У меня и в мыслях не было заманивать вас ни в какие сети, – мягко проговорила Меган.

– Тогда что у вас на уме? Никогда не поверю, что вы облачились в этот наряд без всякой задней мысли, нет, вы задались целью вырвать из меня признание, что я хочу вас…

– Мне это и так известно, – напомнила Меган.

– А как же! После моего вчерашнего срыва вы задумали… говорите – что? До какого предела вы собираетесь дойти?

– Рискните проверить… – предложила она.

Последний барьер рухнул, он с силой притянул Меган к себе, впился губами в ее губы, чувствуя, как безрассудная страсть овладевает им, наполняет его дрожью нетерпения. Он знал, что это безумие, настоящее безумие… но не мог совладать с собой; ничего подобного он никогда прежде не испытывал. Разомкнувшись, губы Меган вобрали его язык, горячая, влажная пропасть была полна какого-то темного волшебства. Дэниэл понимал, что все это делается с умыслом: и медленное скольжение тела, и прикосновение рук, и влажная ласка рта. Что-то внутри у него недоумевало: к чему? Но вопрос тонул в вихре неведомых до сих пор ощущений.

Он провел ладонями по ее мягкому податливому телу – стройному, но с прелестными выпуклостями; телу опытной женщины, знающей, как разжигать и поддерживать в мужчине страсть. Если она так же дразнила Генри Грейнджера… неудивительно, что он потерял самообладание, за что и был беспощадно убит… Сердцем Дэниэл отвергал возможность такого вероломства, ведь он держал в объятьях мягкую, соблазнительную женщину; женщину до мозга костей – пылкую и чувственную, волнующую и в то же время покорную.

И тем не менее, у Дэниэла возникало смутное ощущение, будто поведение Меган, ее опасное неистовство диктуются какими-то примитивными инстинктами, что и настораживало, и возбуждало его. Расследуя дело Меган, он собрал множество сведений о ней, и все же не знал ее совершенно. Создавались два противоположных, как небо и земля, образа – хладнокровной убийцы и оклеветанной жертвы, и Дэниэл не понимал, какая же из них истинная Меган.