Кей Торп - Обжигающее чувство Страница 16

Том улыбнулся уголками рта.

— Мои способности производителя здесь совершенно ни при чем, уверяю тебя. Ребята называют меня Отцом Племени, потому что я наполовину индеец.

Эвелин растерянно уставилась на него.

— Коренной американец?

Он невозмутимо пожал плечами.

— Можно сказать и так, но я всегда называю себя индейцем. Перемена ярлыков не меняет сути, — голос его звучал бесстрастно, но глаза пристально всматривались в лицо Эвелин.

А она так же внимательно изучала его лицо… Да, у него смуглая кожа с бронзовым отливом, но до сих пор Эвелин принимала это за густой загар. Темные прямые пряди густых волос… И эти монголоидные скулы… И тонкий нос с горбинкой, и чувственный жестко очерченный рот. Да, но почему тогда у него такой странный цвет глаз?

— Почему же у тебя голубые глаза? — выпалила Эвелин. — Голубой цвет — это рецессивный ген, значит, у тебя должны быть черные глаза.

Все это время Том с тревогой ждал, как она воспримет известие о его происхождении. Теперь он облегченно улыбнулся. Ну конечно, Эвелин только так и могла отнестись к этому, она была прирожденным исследователем и прежде всего ее интересовала информация.

Она вовсе не была шокирована, как многие другие, похоже, она не была заинтригована — Уиклоу привык и к такой реакции, как привык к тому, что женщин всегда впечатляет его профессия. Но Эвелин повела себя совершенно иначе. Она с ходу четко сформулировала вопрос о генетическом происхождении его голубых глаз.

— Мои родители оба были полукровками, — терпеливо объяснил он, — генетически я наполовину индеец, наполовину белый, но рецессивный ген голубых глаз я получил в наследство от обоих родителей. Я на четверть команчи и на четверть киова — ну и, конечно, наполовину белый.

Эвелин удовлетворенно кивнула и тут же задала следующий вопрос:

— У тебя есть братья или сестры? Какого цвета у них глаза?

— Два брата и сестренка. Сводные братья и сестра, если быть точным. Моя мать умерла, когда я был ребенком, после ее смерти отец женился на белой женщине с голубыми глазами. Такие же глаза и у моих братьев. Отец уже отчаялся дождаться черноглазого малыша, но тут родилась моя сестренка, и его мечта сбылась.

Эвелин невольно подкупил его шутливый тон.

— А вот я единственный ребенок в семье. В детстве я всегда мечтала иметь братика или сестренку, — в голосе ее зазвучала невольная грусть.

Том поставил ногу на стул, развернув его к себе. Эвелин была так увлечена разговором, что даже не обратила внимания на это, а следовало бы, ведь теперь она оказалась заперта на своем краешке стола.

— Когда отец женился на Мэри, мне было уже шестнадцать лет, так что я тоже не рос вместе с малышами. Зато я был уже настолько большим, что мог чему-то учить их, заботиться о них. Ты не представляешь, какая это была радость — я приезжал домой на каникулы, и тут же ко мне с визгом бросались маленькие бесенята и карабкались на меня, как на дерево. И теперь, когда я приезжаю домой, отец с Мэри обязательно берут себе выходной и оставляют детей на меня. Конечно, ребята уже совсем большие, но мы все равно очень любим побыть вместе…

Эвелин попыталась представить этого огромного грозного великана отдыхающим дома, в окружении детей. Даже сейчас выражение его лица смягчилось и потеплело, стоило ему лишь вспомнить о доме. Только сейчас, когда на секунду приоткрылась его душа, Эвелин поняла, какой барьер возвел этот человек между собой и людьми. Лишь в кругу семьи этот суровый полковник, видимо, ослаблял железный контроль над собой и снимал маску холодной надменности.

Неожиданно Эвелин почувствовала себя одинокой и несчастной, ведь она не являлась частью теплого домашнего мира этого человека. Ей так захотелось, чтобы между ними растаял этот ледяной барьер, чтобы Том подпустил се совсем близко к себе. А в глубине души, там, где жила недавно родившаяся, но удивительно быстро вступающая в свои права женственность, там было и другое желание, наполняющее сердце сладкой болью и страхом, — чтобы Уиклоу потерял свой пугающий самоконтроль и перешел границу…

Господи, но что же это она сидит и молчит, как дура? Том продолжал молча разглядывать ее, приподняв одну бровь, как будто ждал ответа. Эвелин покраснела, она совершенно не знала, что сказать. Том встал и шагнул к ней, оказавшись так близко, что его ноги коснулись ее ног.

— О чем ты думаешь, малышка?

— О тебе, — не задумываясь ответила она. Почему он подошел так близко? Сердце ее снова заколотилось. Да что же такое притягательное таится в этом человеке, если при его приближении мозг ее полностью отключается, а тело дрожит от возбуждения?

— И что ты думаешь обо мне?

Любая женщина в этой ситуации не задумываясь нашла бы достаточно многозначительный ответ на такой вопрос. Но ведь Эвелин никто никогда не учил скрывать свои чувства.

— Я ничего не знаю о мужчинах. Я не знаю, как вести себя с ними, как обратить на себя внимание.

Он усмехнулся.

— Все это тебе неплохо удается.

Что он имеет в виду? Ведь она вела себя с ним как обычно, с враждебной холодностью и насмешкой, которые неизменно отпугивали мужчин. Однако на этот раз все оказалось гораздо сложнее… Господи, да ведь у нее дрожат руки! Вот это уже по-настоящему испугало Эвелин, никогда раньше она даже не подозревала, что может оказаться не способной контролировать свои чувства.

— Вот как? Понимаешь, никогда раньше мне не хотелось привлекать к себе внимание… В каком-то смысле я много потеряла. Так вот, я прекрасно помню, зачем ты предложил мне разыгрывать этот спектакль, но… но если мне захочется сделать наши отношения более реальными, что ты на это скажешь?

— Это зависит от того, что ты понимаешь под «более реальными» отношениями, — Том не мог скрыть своего удивления.

И снова она не знала, что ответить.

— Ну… ну откуда же я знаю! Я знаю только одно: мне бы хотелось понравиться тебе… но я не знаю, как это сделать! Ну ты же понимаешь, нельзя впервые дать мальчишке футбольной мяч и сказать: «Держи, малыш! Иди, играй в футбол».

Том был поражен, глаза его победно блеснули, но голос остался невозмутим и спокоен.

— Возможно, ты права.

— И что же? — Эвелин беспомощно развела руками. — Каковы правила игры? Если, конечно, ты не отказываешься играть.

— Нет, отчего же? Почему бы немного не развлечься?

Эвелин растерянно подняла глаза. Почему он говорит так? Почему не отвечает прямо? Он что, смеется над ней?..

Не говоря ни слова, Том положил руки на ее бедра и поудобнее усадил Эвелин на столе. Она испуганно схватила его за плечи, впившись ногтями в могучие бицепсы. Никто никогда не касался ее бедер… за исключением одного не в меру энергичного кретина, посмевшего ущипнуть ее за ягодицу. Впрочем, она тогда здорово врезала ему, бедняга не успел опомниться, как оказался сидящим верхом на корзине для бумаг!.. Но сейчас под ее пальцами стальная броня мускулов — пожалуй, Тома не удасться так легко отпихнуть.