Хелен Брукс - Или все, или... Страница 16

– Расслабьтесь, Джоанна. – Синие глаза твердо, пристально взглянули ей в лицо, а его ладонь, тяжелая и теплая, легла на ее руку. – Вы нервничаете, но для этого решительно нет причин, – мягко проговорил он.

«Есть, и очень даже веские причины!

– Вам это кажется. Я совершенно спокойна.

– Маленькая лгунья, – произнес он все так же мягко, обводя глазами ее лицо и останавливаясь на губах. – Вас пугает неизвестность, Джоанна? – пробормотал он. – Или вы боитесь меня и того, чем все обернется… если вы позволите этому случиться?

– Что?..

– Не говорите, что вы не понимаете, потому что я все равно не поверю. У вас все отражается в глазах, – произнес он глухо. – Вы думаете о том, что почувствуете, если я стану близок вам – по-настоящему близок. Вас влечет ко мне, Джоанна, не отрицайте. Вас влечет ко мне так же сильно, как меня к вам.

– Вы сошли с ума. – Она потрясенно взглянула на него потемневшими от страха глазами.

– Нет, я просто честен. Это самая естественная в мире вещь – влечение между мужчиной и женщиной, и тут нет ничего плохого.

– О чем вы? – Она не могла поверить в реальность происходящего разговора, но в то же время понимала, что ждала его с того самого мгновенья, как впервые увидела Хока.

– Я говорю о наслаждении, об удовольствии, которое мы можем дать друг другу, – сказал он мягко. – Я хочу вас, Джоанна, признаюсь в этом откровенно. Я давно, давно уже не чувствовал ничего подобного. Нам было бы хорошо вместе. Я разбудил бы в вас такое желание, какое не сумеет разбудить никакой другой мужчина.

– Хок!..

– Как его зовут, Джоанна? Того человека, который заставил вас затвориться в вашей стеклянной башне? – спросил он с неожиданной горячностью. – Что бы он для вас ни значил, что бы между вами ни было, со мной вам будет лучше. Я всегда буду с вами предельно честен, в наших отношениях не будет фальши или жестокости. Когда все кончится, кто бы из нас ни решил порвать, – все произойдет быстро, и разрыв будет окончательным.

– Но я не хочу таких отношений с вами!

С одной стороны, он предлагал ей вступить с ним в связь, с другой – предупреждал, что связь эту ждет неминуемый конец! От возмущения кровь ее вскипела, и это даже несколько смягчило боль обиды. Как он посмел!

– Нет, хотите, но только не можете себя заставить в этом признаться, – сказал он с оскорбительной уверенностью. Она смерила его ледяным взглядом, и, должно быть, кипевший в ней гнев отразился в нем, потому что он убрал свою руку, откинулся на сиденье и принялся сверлить ее прищуренными глазами.

– Моя работа во Франции имеет отношение к этому разговору спросила она настороженно. – Имейте в виду, мне нужна та самая расчудесная правда, о которой вы вечно твердите.

– Я предложил вам место директора в издательстве «Бержик и сын», поскольку считаю, что вы обладаете для этого требуемыми качествами, – ответил Хок холодно. – А наши личные отношения тут ни при чем.

– Однако неплохо иметь уютную теплую постель, которая всегда будет вас ждать во Франции? – спросила она ядовито.

А привязав ее к себе, он гарантирует и ее преданность корпорации «Маллен». Вот в чем, вероятно, суть. А она-то вчера была искренне благодарна ему за внимание, за то, как он поддерживал ее во время последних, самых трудных минут расставания, за щедрое прощальное угощение, за решение сопровождать ее во Францию, чтобы облегчить ее первые шаги. Облегчить! Гнев ее смешивался с чувством досады от сознания своей наивности. Он делал все это только затем, чтобы подчинить ее своей воле, имея в виду собственные удобства и благо империи «Маллен».

– Как я понимаю, вы отвечаете отказом на мое предложение ближе узнать друг друга? – спросил он сухо.

– Вы угадали на сто процентов, – произнесла она с глубоким презрением.

– Жаль. Терпение не входит в число моих добродетелей, но, похоже, придется прибегнуть к неприкосновенным запасам, – процедил он. – Я умею ждать, Джоанна, если нет иного выхода. И что-то мне подсказывает, что игра стоит свеч.

– Вы надеетесь услышать от меня «спасибо» за подобное наблюдение? – спросила она резко.

– Это было бы приятно…

Мрачноватая усмешка, с которой он произнес эти слова, стала для Джоанны последней каплей.

– Хок, какое бы у вас ни сложилось обо мне впечатление, меня не соблазняют пошлые романы, – сказала она звенящим от напряжения голосом. – Когда я отдам себя мужчине, это произойдет потому, что я полюблю его, его всего, а не только его тело, и не потому, что мне захочется изведать дешевых радостей от эротических упражнений, которые продлятся несколько недель… или месяцев…

– Постойте! – Он резко выпрямился и, подняв руку, прервал ее возмущенный монолог. – Что вы мне здесь пытаетесь доказать? Вы же не собираетесь заставить меня поверить, что у вас не было… – Он замолчал, и обжигающий жар обдал Джоанну с головы до ног, когда она поняла, что проболталась. – Я вам не верю.

– А я и не прошу вас ни во что верить, – проговорила она с достоинством. – Вы вольны толковать мои слова, как вам будет угодно, я не намерена ничего объяснять.

Не то чтобы Джоанна стыдилась себя такой, какая она есть, но она вовсе не собиралась делиться этим с человеком, который наверняка отнесется к услышанному с презрением. Правда, лицо Хока Маллена выражало скорее замешательство, чем презрение. Он несомненно сейчас жалеет о потерянном впустую времени. Эта мысль заставила ее сказать, правда не так независимо, как ей бы хотелось:

– Я думаю, что в данных обстоятельствах мне лучше поехать во Францию одной.

– О каких обстоятельствах вы говорите? – Он удивленно вскинул бровь, пряча за внешним хладнокровием бурю чувств, поднявшуюся в его душе от слов Джоанны.

Перелет в Париж, а затем поездка до издательства «Бержик и сын», которое располагалось в центре города, происходили в напряженном молчании, отчего нервы Джоанны к тому времени, когда они добрались до каменного здания невдалеке от Сены, были натянуты до предела.

Ей отнюдь не стало легче, когда в самолете смазливые стюардессы кокетливо строили глазки Хоку. Джоанну это сильно покоробило, несмотря на то, что она совсем недавно отвергла его предложение. Но ведь он абсолютно свободен, и первые красавицы мира вправе атаковать его, а она не имеет никаких оснований возражать, но… все же ей было неприятно.

Она невольно наблюдала из-под ресниц за его реакцией на осторожные, а иногда откровенные заигрывания двух шикарных девиц, но он, кажется, их вовсе не замечал. Джоанна сказала себе раздраженно, что это ничего не значит, женщины пачками бросаются каждый день ему на шею, и он может позволить себе быть разборчивым. Зачем же она все-таки ему понадобилась? Отчасти потому, что его к ней потянуло, – Джоанна готова была в это поверить. Но главное – ему очень удобно иметь во главе «Бержика и сына» преданную душу, которая станет блюсти его интересы, а также держать теплую постель наготове на тот случай, когда он соблаговолит посетить Францию. Убить двух зайцев разом – ловко!