Джул Макбрайд - Любовное заклинание Страница 16

– Отчего?

– Как тебе сказать, много всего, к тому же я слегка перебрала...

– Да, я так и понял.

– Хочу, чтобы ты знал: обычно я веду себя иначе.

В это было трудно поверить – у девушки чувствовался большой опыт.

– Что, не занимаешься сексом?

– Нет, занимаюсь, – призналась Симона, – но не с незнакомцами.

Джеймс слегка пододвинулся к ней, и воспоминания о волшебной ночи с этой девушкой тут же нахлынули на него. Было невыразимо трудно удержаться от того, чтобы заключить красавицу в объятия и притянуть к себе. Достаточно их телам соприкоснуться, и никакая сила в мире не сможет уже оторвать молодых людей друг от друга. Джеймс смог сохранить контроль над собой.

– Значит, ты не стала бы спать со мной, если бы не выпила лишнего?

– Да, – произнесла Сим внезапно охрипшим от волнения голосом. – То есть не совсем...

Чем больше она смотрела на него, тем яснее понимала, что воспоминания о той волшебной ночи будут преследовать ее постоянно, неотступно. Тогда почему же эта встреча не принесла радости?

– Тебе неловко, что ты зашла в дом к незнакомцу?

– Я приняла тебя за другого.

Это был серьезный удар.

– За другого?

– Я думала, что мужчина, который мне нравится, приехал в Кэтскилс встретиться со мной.

– У меня дома?

– Я думала, что пришла в свой дом.

Джеймс все еще отказывался верить.

– Ты забрела в чужую постель?

Сим печально кивнула.

– Понятно.

Мужчина оглядел комнату, думая, как выйти отсюда, сохранив остатки достоинства. Остается только пойти к Диане и сказать, что передумал участвовать в программе «Мужчины Манхэттена».

– Извини, – с трудом произнес он. – Я ошибся.

– Ты тоже принял меня за кого-то еще, – напомнила Симона.

– Это правда, но я был в собственной постели.

Да, он имел все основания считать, что ночная гостья пришла заняться любовью именно с ним. Джеймс сделал шаг вперед, собираясь обойти Сим и чувствуя, как внутри сжимается тугой комок. Девушка попыталась остановить его за руку. Это было последней каплей. Казалось, от ее прикосновения посыпались искры. Он был вне себя от гнева: проделать такой путь до Манхэттена – и все ради того, чтобы узнать о своей чудовищной ошибке. Надо было уйти раньше. Джеймс посмотрел на тонкие пальцы, сжимавшие рукав его рубашки, потом взглянул Симоне в глаза.

– В чем дело?

– Не надо.

– Что тебе нужно? Чтобы я не уходил? Ты меня притащила на эту кухню, чтобы поговорить с глазу на глаз?

– Не понимаю, чего ты злишься. А ты за кого меня принял?

– За блондинку, которая остановилась у сторожки спросить дорогу.

Той ночью Симона обманулась гораздо серьезней, считая, что занимается любовью со знакомым мужчиной.

Они стояли теперь так близко – достаточно сделать один шаг, протянуть руку, и губы сами сольются в страстном поцелуе.

– Не злись на меня, – проговорила Сим.

– Что, хочешь расстаться друзьями, без сцен и скандалов?

– Почему ты не хочешь меня простить? – прошептала Симона.

Наверное, потому, что Джеймсу необходимо было справиться с собственными чувствами. Одного взгляда на девушку было достаточно, чтобы ему захотелось взять в руки это милое, печальное лицо, покрыть его поцелуями.

– Честно говоря, я против тебя ничего не имею,– произнесла Сим дрожащим от волнения голосом.

– Еще как имеешь, – услышал Джеймс собственный суровый голос. Я – не твой тип. Ты хочешь встречаться с теми, что приезжают участвовать в этой программе: с владельцами шахт и нефтяными королями.

– Это не так. Просто...

Его губы искривила злая усмешка.

– Да ладно. Я ведь за этим сюда и приехал – полностью изменить себя, стать мужчиной, который тебе подходит.

– Это не так, – повторила Симона с отчаянием.

– Докажи.

– Как?

– Назначь свидание охраннику парка.

Девушка почувствовала себя в тупике.

– Мне просто нужен определенный образ жизни, и я много сделала, чтобы достичь его.

– Представляю себе: собственная квартира в центре, муж с должностью, престижный спорт, членство в закрытом клубе.

– Ну и что в этом плохого?

– Ровным счетом ничего. Я двумя руками за выбор того образа жизни, который тебе подходит.

Она вскинула голову, как будто для того, чтобы лучше видеть собеседника.

– А тебе самому это удалось?

– Да. Я действительно пишу роман.

Симона даже не заметила, что по-прежнему крепко сдерживает руку мужчины. Видимо, обвинение в снобизме было не совсем беспочвенным.

– Я считаю, тебе очень повезло, – признала она. – Но ведь ты меня совсем не знаешь.

Последнее было сказано уже менее уверенно.

Их напряженные взгляды встретились, и Джеймс в очередной раз спросил себя, что ему нужно от этой девушки. Конечно, секс с ней великолепен, но это далеко не все: ведь каждый поцелуй, любое прикосновение станут маленькими поленьями в полыхающем огне, заставят пламя полыхать еще сильнее. Симона была права, он дорожил своей холостой жизнью. А эта девушка так невероятно привлекательна – может, бежать, пока не поздно?

Джеймс слегка повернулся, их тела соприкоснулись, разжигая пламя с новой силой. Но мужчина и не думал отодвигаться, напротив, придвинулся сильнее, чтобы задать долго мучивший его вопрос:

– Скажи мне, по крайней мере, кто он?

– Он?

– Ну да.

Алые губки удивленно приоткрылись, словно приглашая поцеловать их немедленно.

– О ком ты?

Она что, шутит? Джеймс почувствовал, что закипает от возмущения. Но круглые голубые глаза смотрели совершенно невинно. Поэтому он приблизился к милому, такому наивному личику и пояснил слегка охрипшим от страсти голосом:

– О том мужчине, которого ты с нетерпением ждала в ночь полнолуния, и надеялась обнаружить голым в своей постели.

Сильные мускулистые руки сомкнулись вокруг талии Сим. Ее частое дыхание обжигало губы, а голос был почти неслышным:

– Сейчас уже не важно, кто это.

Их губы были теперь так близко, что поцелуй казался неизбежным. Джеймс подумал, что ждал этого момента целую жизнь, а не одну неделю.

– Мне важно.

– Почему?

– Когда ты лежала ночью с закрытыми глазами, кто был рядом в твоих мечтах?

Девушка откинула голову назад и посмотрела собеседнику прямо в глаза зачарованным взглядом.

– Ты. Я была с тобой, Джеймс.

– Но ты не могла знать той ночью...

– Я знаю это сейчас.

«И я хочу, чтобы ты помнила это всегда. Может, во мне говорит задетое мужское достоинство, а может – воспоминания о том удовольствии, которое ты доставила мне, думая о другом».