Джоанна Беррингтон - Безумные мечты Страница 16

Конечно, «познакомилась» — слишком громко сказано. Они случайно столкнулись в коридоре и перекинулись парой слов, только и всего. И все-таки это же так интересно, поговорить со знаменитостью! Не каждому удается.

Описанию поездки на кастинг было посвящено целых шесть страниц дневника. Миранда целый вечер просидела за письменным столом, погрузившись в воспоминания. Благо Мэй снова отсутствовала…

То, что Мэй почему-то избегает ее, немного тревожило Миранду. Но возможности обсудить это не было. Они даже в перерывах между лекциями не общались, все как-то не складывалось.

Впрочем, сейчас мысли Миранды большей частью были заняты Мэтью Осгудом. Он ей всегда нравился. Но одно дело — симпатизировать тому, кого видишь лишь на экране телевизора и на страницах молодежных журналов. И совсем другое дело — тому, с кем общалась в реальности. Например, Миранда раньше считала, что большинство известных людей — заносчивые снобы. Однако Мэтью оказался совсем не таким. У него такая милая и искренняя улыбка!

Главное, не выдумывай лишнего, напоминала себе Миранда, когда чувствовала, что может совсем провалиться в розовые мечты. Скорее всего, вы с Мэтью никогда больше не увидитесь. Кроме того, он, наверное, уже и имя-то твое забыл. Сколько девушек с ним знакомится!

Но все эти доводы ни к чему не приводили. Миранда чувствовала себя так, словно у нее за спиной выросли крылья. И казалось, что ничто не испортит ей хорошего настроения.

Миранда шла по университетскому коридору, направляясь к помещению, где стояли личные шкафчики студентов. Она забыла там одну книжку, которую собиралась почитать вечером.

Вокруг никого не было — лекции уже закончились, и все разбрелись кто куда. Кроссовки едва поскрипывали, соприкасаясь с полом, и лишь этот звук нарушал тишину. Или нет? Миранда вдруг услышала всхлипы. Здесь что, кто-то плачет?

Она остановилась и прислушалась. Потом пошла на звук, стараясь не шуметь. И осторожно заглянула за угол, где стояли скамейки, которые на прошлой неделе вынесли из спортивного зала, потому что там планировали провести ремонт.

Окон в этом закутке не было, поэтому пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть что-то в полумраке. На одной из скамеек сутулилась женская фигура. Миранда вышла из-за угла и направилась к ней. Вдруг что-то случилось и требуется ее помощь?

— С вами все в порядке? — негромко спросила она.

И когда девушка обернулась, Миранда поняла, что знает ее. На нее из полумрака смотрела Мэй.

Мэй, явно смутившись, полезла в сумку за носовым платком. Не для того она пришла сюда, чтобы ее обнаружили. Да еще кто — Миранда!

— Так ты в порядке? — повторила Миранда, понимая, что этот вопрос звучит глупо как никогда.

Вовсе не в порядке, это же очевидно. И Мэй в подтверждение ее догадок отрицательно покачала головой.

— Нет, но я не хочу это обсуждать, — сказала она.

Потом глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Но получилось не очень хорошо, и следующий всхлип легко доказал это.

В первую секунду Миранда хотела развернуться и уйти. Зачем навязывать помощь, ведь ясно прозвучало — Мэй не хочет ничего обсуждать. Но потом девушка подумала, что Мэй, возможно, изменит свое решение.

Поэтому она подошла к скамейке и села рядом с Мэй.

— Я чувствую, что что-то случилось, Мэй. Мы не были подругами, но неплохо общались, разве не так? Поэтому, если захочешь выговориться, я к твоим услугам. И никому ничего не скажу, обещаю. Я не выдаю чужих секретов.

Странно, но эти слова привели вовсе не к тому результату, который ожидала Миранда. Мэй посмотрела на нее внимательно… и разрыдалась еще сильнее.

— Что бы ни случилось, я уверена, что нет повода так переживать. — Миранда приобняла плачущую Мэй.

Это произошло само собой. Она просто поддалась эмоциям, протянула руку и положила на плечо Мэй. И та не оттолкнула ее.

— Все ужасно, — наконец заговорила Мэй. — Я чувствую себя просто отвратительно.

Миранда внимательно посмотрела на нее. Неужели стряслось что-то серьезное?

А та продолжала:

— Мы поругались с Кевином. Мы часто с ним ругались, но в последний раз это была не просто ссора. Это конец наших отношений.

Мэй вытерла платочком слезы с лица. Судя по ее виду, она рыдала не меньше часа. Ей бы сейчас умыться холодной водой, а то веки совсем опухли.

— Мне поначалу казалось, что мы созданы друг для друга, — продолжала она. — Он же такой красивый, умный… С ним интересно.

А потом…

Миранда с грустью смотрела на нее. Что сказать на это? У нее никогда не было серьезных отношений, поэтому вряд ли она может выступать советчиком.

— Может быть, это просто кризис? — предположила она. — Вы еще помиритесь.

— Нет, — покачала головой Мэй. — Я не собираюсь с ним мириться. Я не понимаю его некоторых поступков. А он не понимает меня. Проблема в том, что я все еще люблю его. То есть умом я осознаю, что не должна быть с ним, но сердцу же не прикажешь! — Мэй перевела дыхание, а потом взглянула в глаза Миранде: — Пожалуйста, не выспрашивай у меня подробности. Может быть, когда-нибудь я и расскажу тебе, но только не сейчас, хорошо?

Миранде оставалось лишь кивнуть. Действительно, это уж дело добровольное.

А Мэй закрыла лицо руками. Всхлипов было все меньше, кажется, она потихоньку успокаивалась. Еще минут десять, и они смогут пойти домой. В глубине души Миранда была рада, что застала здесь соседку по комнате. Наконец-то они поговорили и теперь, должно быть, смогут нормально общаться. Странно, что Мэй скрывала от нее, что в последнее время часто ссорилась с Кевином. Но с другой стороны, может, ей и думать было об этом неприятно, не то что обсуждать с кем-то…

А Мэй глотала слезы, глядя, как Миранда пытается поддержать ее в сложной ситуации. Ну как можно ей сейчас признаться, что они с Кевином читали ее дневник? Это же гадко, некрасиво.

И все ссоры с Кевином начались именно с этого момента. Мэй вдруг подумала, что он относится к большинству людей так, словно они стоят на несколько ступеней ниже него. Легко может обидеть кого-то, высмеять. Причем ни за что, просто потому что настроение к этому располагает.

Ужасно, но Мэй поняла, что и в ее характере есть такие черты. Разве не смеялась она вместе с другими студентами над «чудной Мирандой Эмери»? Разве не называла ее за глаза «последней девственницей университета в Беркли»?

Осознав это, Мэй ужаснулась. Попыталась поговорить на эту тему с Кевином, но осталась непонятой. Он посоветовал жить легко и не углубляться в подобные проблемы. Но Мэй не хотела бездумно прожигать жизнь. И они начали ссориться.