Игорь Волознев - Фиктивный брак Страница 17

— Тогда — не знал, честное слово, не знал. Черт ее знает, как с этой Аленой у меня получилось… А, тьфу на нее… — буркнул он и опрокинул в себя очередную порцию коньяка.

— Твои признания были ложью. — Татьяна прижала платок к увлажнившимся глазам. — Я вообще не понимаю, как после всего, что случилось между нами, ты осмелился заявиться ко мне.

Совков хмыкнул.

— А как заявился тот тип, который поиграл с тобой, словно с последней шлюхой, и бросил? Причем — с ребенком? А ведь заявился, а? И вы ворковали на кухне, как влюбленные голубки!

— Мы обсуждали предстоящий развод.

Ей неприятно было слушать, как Соков поливает Виктора грязью, и все же Татьяна с горечью вынуждена была признать, что он прав. Возразить ей было нечего.

Совков снова принялся за салат.

— Развод! — скептически ухмыльнулся он. — Я заметил, какими глазами он на тебя смотрел. Когда мужик так смотрит на бабу, то, уж поверь мне, дела у них могут быть только такие… — Он сделал красноречивый жест и сально подмигнул Татьяне. Совков раскраснелся от выпитого, глаза его блестели. — Танька, Танька… Не пойму я тебя… — Трясущейся рукой он в очередной раз наполнил рюмку. — Он же тебя обманул, бросил, дуру, с ребенком… А я тебя люблю… — Со страдальческим выражением он поднял рюмку, всхлипнул и залпом выпил.

— Ты слишком много пьешь, — раздраженно сказала Татьяна, вставая.

— Так это же за встречу! Или ты не рада мне?

Татьяна подошла к окну. Совков был ей противен. Она мысленно сравнила его с Виктором. Если бы между ней и Виктором не лежал этот злосчастный фиктивный брак, то он показался бы ей идеалом мужчины. Совков в сравнении с ним — просто раскисшая пьяная свинья.

За ночным окном в свете прожекторов сверкали стальные ребра шуховской телебашни. А внизу, по Шаболовке, полз трамвай. С высоты шестого этажа видно было, как вытягивается и укорачивается его тень.

Совков налил себе еще и выпил.

— Ничего у нас в жизни не получится, если мы будем порознь, — прохрипел он, осоловелыми глазами глядя в спину Татьяне. — Ты это учти. Мы созданы друг для друга.

— Тебе понадобилось шесть лет, чтобы понять это?

— Да хоть бы вся жизнь! Какое это имеет значение — сколько лет? — Совков выбрался из кресла и встал, опершись обеими руками о стол. — Ты должна стать моей. Потому что я люблю тебя.

— Это я уже слышала, — проговорила Татьяна, не отрываясь от окна.

— Ты ведь тоже любила меня! Любила, признайся!

— Между нами все кончено. Прежнего чувства больше нет.

Совков вдруг прослезился. Оторвавшись от стола, он сделал несколько неуверенных шагов и добрался до своего чемодана. Раскрыв его, он достал большой, увесистый конверт.

— Смотри, — глотая слезы, произнес он. — Смотри! Они все были моими!..

Татьяна обернулась. Совков вытаскивал из конверта фотографии, на которых он был снят с разными женщинами. Был тут и снимок, где он позировал в обнимку с Татьяной.

— Вот у меня их сколько, — бормотал он заплетающимся языком. — И всех их я бросил ради тебя…

Татьяна остолбенела. Чувствуя, как к горлу поднимается тошнотворный комок, она даже отступила на шаг, словно фотографии Совкова были ядовитыми змеями.

— Вот это, значит, Любка. Мы с ней учились, — объяснял Совков, перебирая снимки. — Теперь в Москве живет… Сперва я хотел к ней поехать, а потом, думаю, нет, поеду к Танечке… — Он затуманенными глазами уставился на другую фотографию. — А это… Как ее… Черт… Забыл… А, тоже дура была! А вот, погляди, это Алена… В свадебном платье… — Он ухмыльнулся. — Ну и гадина же она оказалась. Так… Это у нас кто?..

Татьяна наконец обрела дар речи.

— И ты еще смеешь мне это показывать? Мне? Да ты самая настоящая свинья!

— Как это, извиняюсь, свинья? — Совков мутными глазами посмотрел на нее.

— И подлец!

Он некоторое время молчал, соображая. Потом с пьяной удалью сказал:

— Да мне бабу найти — раз плюнуть. — Он сделал шаг по направлению к Татьяне, но не удержал равновесия и упал, рассыпав по полу фотографии. — А-а… Не хочешь?.. Ну и хрен с тобой… Оставайся… А я поеду к этой вот… К Юльке. — Он ткнул пальцем в один из снимков. — Или нет… К этой…

Татьяна кипела.

— Придется оставить тебя на ночь, делать нечего. В таком состоянии ты не доберешься до гостиницы. Но утром чтоб духу твоего здесь не было!

— Поеду к Юльке, — бубнил Совков. — Она баба добрая…

Татьяна похлопала его по щекам, пытаясь привести в чувство.

— Если тебе нужен туалет, то по коридору направо!

Совков, цепляясь за диванный валик, начал подниматься.

— О, да он уже успел напиться! — раздался возглас Кати. Привлеченная громкими голосами, она неслышно вошла в гостиную. — А это чьи фотографии?

— Его женщин, — в сердцах ответила Татьяна, собирая снимки и засовывая их обратно в конверт. — Выдул один почти целую бутылку! Куда теперь его прикажешь девать? Эту свинью?.. — Ее голос дрожал от сдерживаемых слез. — Ладно, пусть проспится, а завтра выпроводим его.

— Мама, он что — хочет на тебе жениться?

— Не говори глупостей!

Совков, стоявший на четвереньках посреди комнаты, поднял голову.

— Жениться? — Он тупо уставился на Катю. — Да никог… — Не договорив, он рухнул на пол.

Татьяна взяла его под мышки.

— Уложим на диван. Навязался на мою голову…

Выйдя из Татьяниной квартиры, Виктор спустился во двор и сел в свою машину. Его рука, протянувшаяся к ключу зажигания, вдруг дрогнула и безвольно упала. Виктор откинулся на сиденье. Он поймал себя на мысли, что не может думать ни о чем, кроме Татьяны.

— Бесполезно обманывать себя, — прошептал он вслух. — Я люблю ее.

От этих слов у него стеснило грудь. Перед ним мелькнул образ черноволосой женщины с глубокими синими глазами. Элеонора. Уже больше пяти лет она безраздельно царит в его жизни. Но тотчас, едва возникнув, этот образ разлетелся на тысячи осколков…

Виктор сидел, глядя перед собой невидящими глазами. С той минуты, когда он вчера в ресторане увидел Татьяну, Элеонора исчезла из его жизни. И сейчас он с поразительной отчетливостью осознал это. Чувство к ней ушло. Да и было ли оно, это чувство? Всю свою жизнь он любил только одну женщину. Все остальное — обман, наваждение, которое рассеялось, стоило лишь образу Татьяны выступить из мглы прошедших лет.

«С Элеонорой надо расстаться, — твердо сказал себе Виктор. — И сделать это немедленно. Прямо сейчас. — Он решительно завел мотор. — Но что я ей скажу? Как объясню свое внезапное охлаждение? Скажу прямо, что люблю другую. Элеонора поймет. Конечно, для нее это будет ударом, но в конечном счете так лучше для нас обоих».