Елизавета Горская - Милая любовь (СИ) Страница 17

- П-привет! - приблизившись к ним, вновь я помахала рукой. - Арсений В-

валерьевич! Какая н-неожиданная встреча! П-познакомите меня со с-своей... Ой,

п-простите, а вы к-кто?

Девушка явно растерялась и не нашлась, что ответить. Лишь вопросительно

посмотрела на учителя, натянуто улыбнувшись. И меня осенило.

"Алсений Валельевич лубит Светлану Александловну", - вспомнила я слова Маши.

Ну конечно! Светлана Александровна. Воспитательница из дома ребенка.

И давно они вместе, интересно? Или это их первое свидание?

Но то, что последнее - это точно. Потому что отступать я не собиралась.

- Это Светлана... Александровна, - представил свою спутницу Арсений Валерьевич

странно напряженным голосом. - А это Мила...

- Его бывшая д-девушка, - ослепительно улыбнувшись, добавила я. - Мы к-

кажется виделись, не так ли?

Светлана Александровна слегка опешила после моих слов. Ее глаза расширились.

- Мила... - начал было строго Арсений Валерьевич, но я не дала ему договорить.

- Да ладно вам! Я все п-понимаю. Простите, что ис-спортила вам свидание. Я

лишь хотела...

И тут произошло непредвиденное. Я даже не успела поднести руку ко рту, как

меня вырвало - прямо на туфли Арсения Валерьевича.

- П-прости... те, - пролепетала я, не совсем понимая, как это могло произойти. - Я

н-не специально. П-просто... просто я... беременна.

Это слово вырвалось как-то само собой. Я не планировала говорить ничего

подобного.

Надо было видеть лицо Арсения Валерьевича. Он побледнел, его взгляд

скользнул по моему животу, затем поднялся выше, и, наконец, он посмотрел мне в

глаза. И я задохнулась от охватившего меня стыда - столько боли, смешанного с...

еще чем-то, было в этих глазах. Я сглотнула и собралась было опровергнуть

сказанное только что, но не успела и рта раскрыть, как Арсений Валерьевич

схватил меня за локоть и потащил к выходу. На улице он усадил меня в такси и

назвал водителю незнакомый мне адрес.

От страха я принялась икать. Или это были последствия выпитого... Не знаю. А

еще меня стало трясти.

Забившись в угол машины, я обняла себя руками. Арсений Валерьевич бросил на

меня уничтожающий взгляд.

- Вам холодно? - произнес он таким тоном, что я в миг перестала икать, лишь

вытаращила на него глаза и отрицательно покачала головой.

- Может что-то болит? - спросил он уже помягче.

- Вас девушка ждет, - пробормотала я первое, что пришло в голову.

- Я позвоню ей, - опустил он глаза, тяжело вздохнув. - Надеюсь, она поймет.

- Но это... не ваш ребенок, - зачем-то брякнула я.

- Я знаю, - отвернулся к окну Арсений Валерьевич. - Это ребенок Жданова, не так

ли?

- Угу, - промычала я и закусила губу.

Черт! Что со мной такое? Почему я вру? Ведь вранье еще никого до добра не

доводило. О чем я только думала, говоря такое? И что теперь делать? Признаться,

что наврала, или... оставить все, как есть?

Что-то я совсем запуталась. Или свихнулась. Одно из двух.

- Алла Викторовна знает? - прервал мои мысли Арсений Валерьевич.

- Что? А... Нет. Я не смогла ей сказать.

- Вы же собираетесь рожать? - посмотрел он мне в глаза.

- Не знаю. Я еще не думала над этим.

Арсений Валерьевич как-то странно усмехнулся.

- Не знал, что вы настолько... безответственны, - презрительно бросил он.

Я даже вздрогнула - словно от удара.

- Я... Это... это произошло случайно, - попыталась оправдаться я. - Я не

планировала его. И я действительно не знаю, что с этим делать! Хотите верьте,

хотите - нет.

И я отвернулась к окну, кусая до крови губы.

Признаться уже вряд ли получится. Меньшее, что он сделает, узнав правду, это

выкинет из машины... Черт. Да он возненавидит меня! И я потеряю его навсегда.

От этой мысли стало совсем уж плохо. Я вновь почувствовала дурноту и едва

успела попросить водителя остановить машину, как меня снова вырвало. Прямо на

дорогу.

Арсений Валерьевич заботливо вытер платком мне губы и, притянув к себе, обнял

за плечи.

- Простите, - глухо произнес он где-то в области темечка. - Вам и так сейчас не

сладко, верно?

- Угу, - прижалась я к нему ближе.

- Вы любите его?

- Кого? Жданова? Э... Не знаю. Вернее... раньше думала, что люблю. А сейчас... Я

запуталась.

Тут я не лгала. Я действительно запуталась. В своих чувствах к Темному и к

Арсению Валерьевичу. В собственном вранье. Во всем.

- А он знает о ребенке?

- Нет.

- Но вы же скажете ему?

Я живо представила себе эту картину: я говорю Темному, что беременна, он

какое-то время ошалело смотрит на меня, а затем начинает дико ржать. Я едва

удержалась, чтобы не фыркнуть.

- Вряд ли Темный захочет его, - произнесла я как можно печальнее.

- Мало ли что он хочет! - голос Арсения Валерьевича звенел от еле сдерживаемой

ярости. - Надо было думать, когда...

Он замолчал. Ему явно было неловко говорить на столь щекотливую тему, как и

мне - участвовать во всем этом.

- Мила, неужели вы не знали, что нужно... предохраняться? Судя по тому, что...

выпало у вас тогда из рюкзака, я смею заключить, что вам известны кое-какие...

способы контрацепции.

Не выдержав, я прыснула.

- Вам интересно узнать, как это произошло? - спросила я, взглянув на него, и

впервые в жизни увидела, как краснеет мужчина.

- Э... Нет. Я имел в виду, что... с этим нужно быть очень осторожными. Ребенок -

это очень серьезно. Вы даже не представляете как. Вам свыше доверили воспитать

маленького, беззащитного человечка, который уже с младенчества имеет

способность впитывать все, как губка. Глазом не моргнете, как он начнет

копировать ваши жесты, мимику, ваши мышление, слова, поведение. Каждое ваше

действие он будет воспринимать, как единственно правильное. Вы... готовы к

этому? - заглянул он мне в глаза.

Сглотнув, я слегка отстранилась. Никогда не размышляла о ребенке в подобном

ключе. Да и вряд ли кто-либо из забеременевших девушек задумывается об этом

всерьез. Ну залетела, ну родила, а дальше что? Ясли, няньки, бабушки с

дедушками. А сами с утра до вечера на работе - обеспечивать же как-то нужно,

чтобы ребенок ни в чем не нуждался и ни в коем случае не отличался от других