Марион Леннокс - Драгоценный дар Страница 17

Эбби не подняла головы, но наморщила лоб и поджала губы.

— Эбби?

— Сними эту насадку, Сара.

— Десять лет назад. После твоего выпускного бала. Почему вы расстались?

— Это не твое дело. А теперь мы наденем другую насадку, чтобы разрезать тесто на тонкие полоски.

— Я знаю, — сказала Сара и возликовала, когда нашла подходящую насадку: — Вот эту!

— Я никак не мог этого понять, — сказал Рафф, когда Сара попыталась вставить в лапшерезку новую насадку.

Они не мешали ей. Им было бы легче сделать это за нее — ее пальцы плохо слушались, но Сара была воплощением напряженной работы, и вмешиваться в этот момент… Они оба понимали, что этого не надо было делать.

— Ты знаешь, что я хотел вернуться к тебе, — сказал он.

— И ты вернулся. Это была юношеская влюбленность, Рафф. Мы были глупыми.

Действительно, глупыми. И к чему они все пришли?

— Мы были хорошими друзьями. Но потом Филип… Сначала с тобой, потом с Сарой. Но ты тогда не влюбилась в него. Ты бросила его.

— Я изменилась. Мы оба изменились.

— Люди не меняются.

— Нет, меняются.

Она вспомнила о том, каким был Филип в девятнадцать лет.

Он был богатым — по сравнению с другими подростками в Бэнкси-Бей. У него был собственный автомобиль, который не шел ни в какое сравнение со старой рухлядью Бена и Раффа.

Красного цвета. Роскошный. Крутой.

Все девочки из класса Эбби хотели встречаться с ним. А ей, Эбби, всего лишь был нужен кавалер для выпускного вечера. Рафф в то время был целиком поглощен своим дурацким автомобилем, и Сара убедила ее в том, что ей не стоит рассчитывать на него.

Несколько недель Эбби чистила перышки, готовясь к выпускному балу. Подруги ей завидовали. Филип танцевал очень хорошо, и на балу она была королевой.

Но то, что затем последовало, было не таким захватывающим. Сидя в темноте с Филипом, она поняла, что ничего «классного» в этом не было. Ей не к чему было придраться, просто он не был Раффом, но ведь только из-за этого она не могла расстаться с ним.

Однажды днем они поехали в Черные горы, чтобы полюбоваться видами живописных окрестностей. Она не хотела ехать и, когда у машины лопнуло колесо, даже почувствовала облегчение. Но не очень обрадовалась, когда поняла, что запасное колесо у Филипа оказалось бракованным. Он решил, что она пойдет пешком обратно в город, чтобы зайти к его отцу, а он останется караулить машину.

— Я не собираюсь тащиться в город, в то время как ты будешь комфортно рассиживать здесь. Ты дурак, не мог проверить запасное колесо!

Конечно, это было не очень тактично, даже для семнадцатилетней девушки, но Эбби разозлилась не на шутку. В итоге Филип пошел в город сам. Скучая, Эбби включила магнитофон. Записи у Филипа были скучными.

Она стала рыться в его ящике для аудиокассет — такой же ящик, из можжевельника, стоял на ее прикроватной тумбочке, красивый ящик с отделением для каждой кассеты. Его дедушка был великий мастер. В этом ящичке Эбби нашла какую-то неподписанную кассету. Она вставила ее в магнитофон и услышала голос Кристабеллы Томас, девочки из ее класса: «Филип, не надо. Моя мама убьет меня. Филип…»

Все, с нее достаточно! Филип с отцом ехали навстречу Эбби, когда она спускалась с горы, горя от гнева.

— Ты должна была остаться в машине, — сказал ей Филип.

— Мне не понравилась твоя музыка, — бросила она. — Разорви эту кассету и положи ее в мой почтовый ящик завтра утром, или я все расскажу Кристабелле!

Почему она вспомнила об этом сейчас? Из-за Раффа?

Подняв глаза, Эбби увидела, что он смотрит на нее. И Сара тоже смотрела.

— Что-то не так? — спросила Сара, и Эбби, вернувшись к реальности, увидела, что Сара правильно вставила насадку.

— О, фантастика! Давай резать, — сказала она, и время пошло. Но мысль о кассете не оставляла ее.

На следующий день Филип принес кассету, пленка в ней была разрезана…

— Хочу попросить у тебя прощения, — сказал он. — Мы с Кристабеллой встречались всего пару раз, еще до наших с тобой отношений. Это не то, о чем ты подумала. Я всего лишь попросил у нее разрешения поцеловать ее. И я даже не знал, что магнитофон включен на запись. Во время поездок в Сидней я все время слушаю какие-нибудь записи — например, лекции. Должно быть, я забыл об этой кассете. И мне очень жаль, что ты нашла ее…

— Что с тобой? — снова спросила Сара, и в глазах Раффа стоял тот же самый вопрос.

— Простите. Я просто думала о том, что еще мне надо приготовить к свадьбе.

— Ты хочешь, чтобы мы поехали домой? — спросила Сара, и Эбби, вздрогнув, окончательно пришла в себя.

— Нет, ни в коем случае. Я голодна. Что мы будем делать — «паутинку» или «длинные ленточки»?

— «Паутинку», — выбрала Сара.

— Моя любимая лапша, — сказал Рафф. — Я всегда ее любил.

Эбби подняла глаза — он смотрел прямо на нее. Лицо его было серьезным.

Они уехали в девять часов вечера, и у нее остался час, чтобы привести в порядок кухню, а также свои мысли, — перед приходом Филипа.

Он приехал ровно в десять. Клеппи, встретив его возле двери, настороженно зарычал. Пес не рычал на Раффа и Сару, но ведь он знал, что они — друзья.

Он еще не знал, что Филип — его друг.

— Если он укусит меня… — угрожающе произнес Филип.

— Он не укусит. Он просто изображает из себя сторожевую собаку.

— Я думал, что у тебя болит голова, — промолвил Филип устало и раздраженно. — Я слышал, Финн и его сестра приезжали к тебе.

Эбби вздохнула. Ведь она Жила в Бэнкси-Бей. И должна была бы уже привыкнуть к этому.

— Сара привезла нам свадебный подарок. И хотела продемонстрировать его.

— Что продемонстрировать?

— Лапшерезку ее бабушки. Посмотри, Филип, какая она замечательная!

— Подержанная лапшерезка?

— Это фамильная ценность.

— Лапшерезка не может быть фамильной ценностью.

— Но она действительно фамильная ценность! — Эбби указала рукой на старую серебристую лапшерезку, занявшую почетное место на ее столе. — Мы сможем теперь готовить лапшу каждую неделю, до конца нашей жизни. Когда в конце концов мы окажемся в доме престарелых, обсудим достоинства наших детей и решим, кто больше всего заслуживает того, чтобы получить в наследство эту антикварную роскошную вещь. Если никто не будет заслуживать, то мы подарим лапшерезку Государственному музею.

Филип даже не улыбнулся.

— Ты сказала, что у тебя болит голова.

— У меня действительно болит голова.

— Но ты пригласила их в дом.

— Ведь это Сара! — сказала Эбби, теряя терпение. — Лапшерезка ее бабушки очень много значит для нее. И ей так хотелось увидеть, как я использую ее.