Дениз Робинс - Желанный обман Страница 17

— Нет, сэр, его просто нет!

— Ладно тебе, — возразил он тоном мягкого упрека. — Если посмотреть на тебя с той стороны, которая не изуродована рубцами, то сходство определенно есть. Твои волосы, конечно, заметно темнее, но это не имеет значения. Словом, эта миниатюра будет отослана в Морнбери Холл и немедленно.

Только теперь Магде стало все ясно.

— Нет! Нет! Это чудовищно! Это грязный обман! Это не мой портрет! Вы не можете… вы не должны!.. — Магду трясло всю с головы до ног. — Это было бы ужасно несправедливо по отношению к милорду Морнбери. Ему следует взглянуть на меня, прежде чем связывать себя брачной клятвой.

— Взглянуть на тебя? Дура! Тогда ты потеряешь этот золотой шанс, который выпадает только раз в жизни! И я никогда не избавлюсь от тебя, дармоедка!

— Так вот почему вы так усердно пытаетесь всучить меня Эсмонду Морнбери! Потому что вы ненавидите меня и хотите убрать из своего дома.

— А если и так! Мотивы здесь неважны. Важно то, что тебе представилась блестящая возможность, и ты ее не упустишь!

— Он наверняка слышал от моей тетушки, графини Шафтли, о несчастном случае, который произошел со мной в детстве.

— Твоя мать взяла с родственников слово, что они никогда и никому об этом не расскажут. К тому же ты была в вуали во время похорон.

— Но ведь граф приедет сюда с визитом и убедится во всем сам! — крикнула Магда.

— Не приедет. Я уже думал об этом и предпринял кое-какие меры предосторожности. Я написал ему и в Шафтли о том, что твоя мать и братья заболели оспой, так что никто не сможет переступить наш порог.

Она взглянула на него широко раскрытыми глазами, не веря своим ушам.

— О, какое коварство! Какой грязный обман!

Он только рассмеялся.

— У алтаря ты будешь стоять в великолепном платье, моя милая. Твое лицо мы закроем белой вуалью. А когда придет время поднять ее, будет уже поздно.

— Но это же настоящее преступление! И меня вернут домой точно так же, как Генрих Восьмой вернул Анну Клевскую, когда он увидел, какая она на самом деле. Он тоже был введен в заблуждение миниатюрой кисти Гольбейна.

— Ты слишком увлекаешься историей, — ледяным тоном отрезал отчим. — Но насколько мне помнится, король Генрих позаботился о том, чтобы Анна была достойным образом вознаграждена за испытание. Если граф вернет тебя домой, то ты приедешь не с пустыми руками, а с приличной суммой денег. Это поможет мне хоть в малой степени компенсировать те расходы, которые я затратил на твое воспитание.

— Вы невероятно коварны! — чувствуя, что летит в пропасть, сказала Магда обреченно.

— И тем не менее ты будешь делать то, что я тебе прикажу. Ешь яйца и побольше зачерпывай сливок к овсянке. Тебе необходимо нарастить немного мясца, прежде чем ты станешь невестой. А потом твое уродство восполнит аппетитная фигурка.

С этими словами сэр Адам вновь захохотал.

— Я никогда не дам своего согласия на этот обман, — упрямо прошептала Магда.

Он подскочил, схватил ее за руки и так сильно сжал, что она поморщилась от боли.

— Негодная! Ты сделаешь так, как я сказал, или твоя жизнь станет Адом!

— А вы думаете, что до сих пор я жила в Раю? — закричала она.

Маленькие глазки отчима полыхнули недовольным огнем — его изумило такое проявление духа с ее стороны. Никогда прежде девушка не бросала ему столь смелого вызова.

Он внезапно сменил тактику поведения и стал хныкать:

— Ты думаешь только о себе, Магда. Моя маленькая красавица, подумай о своей матери, которой нужно многое из того, что я не могу себе позволить в силу своей бедности. Что касается твоих братьев, то они должны давно учиться. Но я не в состоянии оплатить им хороших учителей. У графа Морнбери столько денег, что мы решили бы все наши проблемы.

Он продолжал болтать, умолять, доказывать, что долг Магды — выйти замуж за графа, если тому понравится «ее» портрет.

— У тебя красивая грудь. Может быть, Морнбери и не отвергнет тебя. Подумай о том, как счастлива ты будешь в роли супруги такого красивого и богатого человека. Тебя будет принимать сама королева! Ведь Эсмонд Морнбери ее крестный сын. Ах, моя голубка, ты не можешь упустить такой шанс. Это было бы преступлением по отношению к нашей семье.

Магда вскинула на него глаза.

— А разве не преступление отсылать графу Эсмонду Морнбери портрет моей матери, выдавая его за мой?!

— Какое же это преступление, детка? Маленькая уловка, только и всего. Так что давай, давай, решай скорей: посыльный графа ждет моего ответа.

В ее голове кружился вихрь противоречивых мыслей. Да, конечно, очень хотелось бы, чтобы ее судьба изменилась и она отправилась в Морнбери соединить свою судьбу с Эсмондом. Но как решиться на это? Сможет ли она заставить себя обмануть благородного человека? Любимого человека?..

Ее отчим нетерпеливо поднялся со своего места.

— Я отошлю портрет графу в любом случае, а там посмотрим, что из всего этого выйдет, — сказал он, громко чмокнув губами.

— Но… — начала было Магда.

Но сэра Адама уже не было в комнате.

Через минуту девушка услышала удаляющийся топот конских копыт — графский посыльный отправился в обратный путь с чужим портретом. Боже, что она наделала, зачем допустила это? Что теперь будет?

Магду стало трясти. Дрожащими пальцами, она поднесла к глазам длинное, исписанное мелким почерком письмо, которое ее отчим оставил на столе.

«Я собирался остаться холостяком, ибо не мог заменить кем-нибудь образ той, по ком до сих пор печалится моя душа. Но раз судьбе угодно и я обязан жениться, то моей избранницей станет та, чей голос напоминает мне тот, что я слышал в самые счастливые минуты моей жизни и который навсегда потерял. Поэтому, сэр, я с нетерпением жду вашего ответа и выражения доброго согласия со стороны вашей дочери, чью молодость вы можете доверить моим заботам. Клятвенно заверяю, что ей будут оказываться знаки уважения и почтения согласно ее положения в обществе…»

Формальное предложение. Ни капли эмоций. Каждое слово этого письма написано из чувства долга. Ни тени любви. Что ж, по крайней мере она будет знать, что Эсмонд ее не любит. Лишь ее голос будет напоминать ему о Доротее. Он, очевидно, искренне надеется на то, что Магде под силу создать утерянный образ.

Она уронила письмо графа, чувствуя медленные и болезненные толчки измученного сердца.

Боже всемогущий, я не имею права пойти на это!

Прежде чем отчим вернулся, Магда пошла наверх, в спальню матери. Леди Конгрейл лежала, откинувшись на подушки, и пыталась проглотить ту пищу, которую ей давала ее старая нянька. Она выглядела больной и жалкой. Похоже, она уже знала о неожиданном и удивительном предложении графа. Запавшие глаза, в которых светился отчаянный пыл, остановились на дочери.