Рэй Морган - Прощай, мечта Страница 17

Утро было чудесное, но наслаждаться пейзажем Тори не могла — мешали мысли. Что делает Карл и успеет ли Марк его остановить, если тот затеял неладное? Ей тоже следовало быть совсем в другом месте. Зачем ей эта экскурсия, когда время не ждет?

Прошлая ночь оказалась бесполезной, хотя кое-что она для себя прояснила. Теперь она знает, что Карл не интересуется покупкой Шангри-Ла и никогда не интересовался. Что же его интересует? Этого она не знает. Но что-то, разумеется, интересует. И он, как сумасшедший, рвется к цели.

Первое из того, что она запланировала, — это повидать кого-либо из старых слуг, кого-то, кто мог помнить ее отца. Она знала, что это будет непросто. Но кто-то же из них должен остаться.

А какова ситуация с продажей поместья? Греки оказались мошенниками и убрались восвояси. Техасец хотел найти свидетельства о золотых рудниках. Мардж нужно получить достаточно денег, чтобы уехать на Багамы, вероятно, в сопровождении Джимми. А что Фибе и Фрэнк? Может, они действительно хотят купить поместье? Кто знает?

Марк не хочет, чтобы дом его предков был отнят у него. Тори могла это понять. Но он ей не доверяет, хотя и ненависти не питает. А как он к ней отнесется, если узнает… о мешочке с золотыми дублонами, который она спрятала под подкладку чемодана? Тори вздохнула и закрыла глаза. Страшно даже подумать об этом. Она обязана найти правду…

Показались морские львы. Они плюхнулись своими огромными телами на теплый песок и стали угрожать друг другу противным лаем. Экскурсанты сгрудились на краю утеса и смотрели как завороженные вниз. Ничего привлекательного в этих существах не было.

— Сделайте фотографии, — посоветовала Мардж. — Но не вздумайте спуститься вниз и приблизиться к ним. Они враждебно настроены и могут вас поранить, если разозлятся.

Лайла подошла к Тори и встала рядом, наблюдая за шумными животными.

— Они похожи на некоторых дам, с которыми я обедаю, — со смехом сказала Лайла. — Они всегда чем-то недовольны. — И посмотрела на Тори. — Вы с Карлом готовы оформить сделку на покупку?

Тори рассмеялась:

— Боюсь, что пока нет. А вы?

Лайла вздохнула:

— Мне здесь очень нравится. — Она изогнула тщательно подкрашенную бровь. — Если сын входит в сделку как часть поместья, то я, возможно, серьезно подумаю.

Тори это покоробило.

— Сомневаюсь, что он продается вместе с недвижимостью.

— Что вы, душечка, — засмеялась Лайла. — Продается все. Просто надо дать подходящую цену.

Продолжая смеяться, она отошла от Тори. Наверное, сочла ее ужасно наивной. Тори закусила нижнюю губу, чтобы не сказать чего-нибудь неприятного. Слова Лайлы не улучшили ей настроение.

Непрерывный лай морских львов действовал Тори на нервы. Она отвернулась от утеса и, затенив глаза ладонью, посмотрела в сторону дома. И будто специально появился всадник на большой лошади.

Тори стояла прикованная к месту. Она смогла разглядеть всадника. Конечно, это Марк.

Внутри у нее все запело. Она знала, что он едет к ней. Она стояла неподвижно и ждала.

— Ой, посмотрите! — воскликнула Лайла, тоже заметив его. Она начала махать ему. — У Марка, оказывается, есть лошадь. Обожаю ездить верхом! Марк! Сюда!

Он подъехал поближе, но не обратил на Лайлу ни малейшего внимания. Лошадь была большая, красивая кобылка черной масти. Он заставил ее идти шагом к тому месту, где стояла Тори.

Тори сдержалась, чтобы торжествующе не улыбнуться Лайле, но Марка улыбкой она одарила.

— Садись. — Он нагнулся и протянул ей руку. — Я хочу отвезти тебя в деревню. Там есть кое-кто, с кем ты захочешь поговорить. — Он легко поднял ее и посадил впереди себя. Лайла продолжала кричать, а Тори оглянулась и улыбнулась всем.

Они ехали вдоль утеса, с одной стороны — синий океан, с другой — полоска высоких зеленых эвкалиптов. Тори была в восторге. Ветер растрепал ей волосы, крепкая рука Марка обнимала ее, а под ними покачивалась большая красивая лошадь. Это было похоже на сказку, и она знала, что этот момент навсегда останется с ней… даже если больше ничего никогда не случится.

Впереди показалась деревня, и Тори поняла, что сказка кончается. Вот бы ехать и ехать до бесконечности…

Тори откинулась назад и почувствовала лицо Марка около своего уха.

— Хочешь, спустимся на пляж, прежде чем поедем в деревню? — спросил он.

Она удовлетворенно выдохнула и кивнула:

— Да.

Вниз с холма вела пыльная дорога, потом — мощенная булыжником, которая упиралась в лодочный причал. Пляж был пуст. Морские чайки бросались с высоты вниз, затем скрывались за ближайшим буйком и с безопасного расстояния издавали крики.

Тори соскользнула с лошади, Марк спрыгнул за ней. Они стояли рядом и смотрели, как волны разбивались о волнорез.

— Почему движение воды так завораживает? — спросила она Марка.

— Не знаю. — Он повернулся к ней, глаза смотрели из-под полуопущенных век. — Возможно, что-то внутри нас хочет вернуться обратно в море.

— Когда я была маленькой девочкой, то очень любила фильм «Русалочка». Я бродила по комнатам, натыкалась на мебель, изображая влюбленную, и пела песнь Ариэля, сводя с ума всех в доме. — Тори засмеялась, вспоминая это. — Родители грозились заклеить мне рот, если я не замолчу.

Марк тоже засмеялся, искоса глядя на нее. А ведь он слышал тогда, как она поет. Вот почему он подумал, что ее пение ему знакомо, когда она запела, потерявшись в тумане.

— Неужели ты уступила и замолчала?

— Я что, похожа на самовлюбленного человека?

— Нет. По-моему, ты похожа на упрямого осла.

Тори рассмеялась, а Марк пристально на нее смотрел.

— Знаешь, а я начинаю тебя вспоминать, — сказал он. — Ты часто вертелась рядом.

— Ты меня не замечал.

— Разве? — Марк пожал плечами. — Знаешь, когда я подъехал к тебе там, у обрыва, а ты ухватилась за мою руку и вспрыгнула на лошадь, то я вдруг понял, что мы с тобой вот так ездили раньше.

У нее расширились глаза. Теперь он говорит о вещах, которые забыла она!

— Да! Я как-то шла домой из деревни и…

— И ты нашла собачонку — такую маленькую, белую…

— И у нее был черный нос. — Тори улыбнулась. — Я взяла ее на руки, но у меня была сумка с продуктами, и они стали вываливаться на дорогу.

Марк кивнул, голубые глаза весело смотрели на нее.

— Мне тогда было лет шестнадцать.

— А мне — около одиннадцати.

— Я ехал на Сладкой, моей любимой лошади. Я проехал мимо тебя и, кажется, сказал «привет».

— Ха! Ты ничего не сказал.

— Да нет. Я наверняка сказал «привет».

— Ничего подобного. Ты не снизошел до того, чтобы поговорить с маленькой девочкой.