Джоанна Рид - Беру тебя в мужья Страница 17

— Хорошо, но только если позволит погода. С учительницей я поговорю.

Клодия заметила, что его напряженный взгляд смягчился, по-видимому, Брент не был уверен, что она так быстро согласится. Клодия почувствовала даже легкий укол совести, но приписала это действию алкоголя.

Брент цветисто поблагодарил за ужин и встал. Клодия предпочла бы, чтобы его проводил отец, но Гай сказал:

— Когда вернешься, закрой на замок дверь, дорогая. А я соберу посуду и отвезу ее на кухню.

Клодии ничего не оставалось, как подчиниться.

Но оказалось, Брент и сам не собирался затягивать свое пребывание в ее доме. Он только сухо довел до ее сведения то, что счел необходимым:

— Я буду здесь в десять утра. Предлагаю сообщить через местные газеты, что ресторан закрывается. Если есть какие-то заказы, отмени их. А что касается свадьбы, я это организую. Думаю, шумиха никому из нас не нужна.

Клодия не стала дожидаться, пока он отъедет. Она заперла тяжелую входную дверь и без сил привалилась к ней. Слезы чертили мокрые дорожки по ее щекам. Неужели никогда не прервется бесконечная цепь невзгод, сопровождающих ее все последние годы?

— Дорогая…

Клодия открыла глаза и выдавила из себя улыбку, чтобы отец не заметил влажный блеск ее глаз. Но улыбка не помогла.

— Подойди сюда.

Гай нежно обнял ее, и Клодии мучительно захотелось облегчить душу, и все рассказать. Но это была лишь минутная слабость: она знала — нельзя перекладывать на отца свои проблемы, нужно быть сильной.

— Со мною все в порядке, папа. Правда. Ты, наверное, заметил: я слишком много пила и слишком мало ела.

Но Гай, движимый любовью к дочери, отмел это почти правдивое объяснение.

— Не надо стесняться своих чувств, девочка. — Он погладил ее по голове. — Нам обоим здорово досталось: сначала несчастный случай, потом то, что мы узнали о погибших…

И это еще не все наши беды, пронеслось у Клодии в голове. Хорошо, что он не представляет пока, сколь ужасно наше финансовое положение.

— Пошли, — тихо сказал Гай. — Поплачь хорошенько, сбрось напряжение, моя девочка. Тебе столько пришлось выстрадать… Да и я из-за своей болезни, можно сказать, повис на твоей шее камнем. Так что поплачь, дорогая, а потом наслаждайся жизнью, думай о своей свадьбе. Интересно, как вы с Брентом встретились, когда?

Как человек деликатный, Гай решил отвлечь дочь от грустных воспоминаний и перевел разговор на то, что, по его мнению, составляет ее счастье.

Как же он ошибался!

Клодия до смерти страшилась вопросов отца, которые, она не сомневалась, непременно последуют. И теперь, услышав их, постаралась ответить как можно более обтекаемо:

— Он был в наших краях… Ну и заглянул сюда. Мы позавтракали в «Единороге»…

Клодия старательно обходила вторую часть вопроса — узнай отец, что они встретились только позавчера, все покатилось бы снежной лавиной.

— Я очень рад за вас. Очень. Если… это то, что ты хочешь.

Клодия сделала вид, что не заметила вопросительной интонации, с какой были произнесены последние слова. Выложи она правду — и они окажутся на улице, без пенни в кармане, зато с судебным иском на руках по поводу опеки. Такого она допустить не могла.

Приняв ее молчание за согласие, Гай сказал уже с большим оживлением:

— Пока ты хлопотала над ужином, Брент рассказал мне немного о своем положении в «Холмен-групп». Он действительно многого добился, но подробностей я услышать не успел: он слишком торопился помочь тебе на кухне. Давай я приготовлю горячий шоколад, а ты расскажешь мне о Бренте побольше, а?

Эх, папа, папа! — с горькой усмешкой подумала Клодия. Да расскажи я тебе о Бренте Ситоне чистую правду, твои седые волосы встали бы дыбом!

Она неопределенно улыбнулась и пообещала:

— Когда-нибудь потом, папа. Ладно? Я едва держусь на ногах, да и тебе не стоит переутомляться. Впереди у нас уйма времени.

— Как хочешь. — Отец ласково потрепал Клодию по щеке. — Беги и не волнуйся обо мне. Счастье — лучшее лекарство.

Прощальные слова отца долго не давали Клодии уснуть. Он был счастлив за нее и видел ее будущее светлым и безоблачным. И разве можно рассказать ему, что в действительности происходит?

Уснула Клодия только под утро.

— Она — чудо.

Глаза Брента не отрывались от фигурки девочки, бегущей впереди них по каменистой тропе. Одетая в розовые шортики и такого же цвета футболку, с мягкими черными волосами, обрамляющими смышленое личико, Рози и в самом деле была прелестна.

У Клодии сжалось сердце. Ей вовсе не хотелось, чтобы Брент слишком привязался к дочери. Она молилась, чтобы изменилась погода, чтобы бабье лето отступило наконец перед дождями и ветрами, обычными на побережье в это время года. Тогда пришлось бы срочно менять сочиненный накануне Брентом сценарий. Увы, день, будто назло, выдался ласковым и теплым, и Клодии ничего не оставалось, как смириться: она позвонила в школу и извинилась, что Рози не придет.

Перед рассветом ее осенило: можно жить с Брентом, не вступая в брак. Своего рода проверка и разумный выход, хотя бы временный, из сложившейся ситуации. В подходящую минуту она предложит это Бренту.

— Больше всего Рози любит прогулки в бухту. Пожалуй, только это и может ее заставить пропустить школу, которую малышка любит не меньше, — сказала Клодия и наставительно добавила: — Только не вздумай превратить сегодняшний поход в традицию.

Она говорила, не глядя на Брента. Когда он появился сегодня утром в облегающих, низко держащихся на бедрах джинсах и черной футболке, с ней чуть не случился удар. Клодия вспомнила со всеми подробностями, как он обнимал ее и как она умирала от восторга в его объятиях. И так было много раз. Много лет тому назад.

Тогда она жаждала Брента телом и душой. Сейчас только телом. А это не одно и то же.

Вот почему Клодия старалась не смотреть на Брента. Зачем разжигать пламя, которого стыдишься? Зачем раньше времени создавать себе мучительную проблему, которая неизбежно встанет перед ней, если она согласится на его матримониальное предложение.

— Я об этом и не мечтаю, — сухо отозвался Брент. — Сегодняшний день — исключение. Скоро я буду постоянно жить с вами. Через три коротенькие недели, — уточнил он. — Когда мы поженимся, я хочу попросить Рози называть меня папой. А потом, когда она подрастет и привыкнет ко мне, я расскажу ей правду: что настоящий ее отец я, а Фейвел был всего лишь отчимом.

Похоже, Брент собирается самостоятельно заниматься воспитанием дочери, с тревогой подумала Клодия. Она вспомнила, как искусно он завязал с Рози разговор сегодня утром, как непринужденно объявил ей о неожиданной прогулке и спросил, не хочет ли она показать ему свой любимый пляж, и слушал лепет девочки внимательно, с мягкой улыбкой впитывая каждое слово.