Сюзанна Форстер - Только не Эбигейл! (сборник "Горячий шоколад") Страница 17

направилась к камину. Макс никогда в жизни не видел, чтобы кто-либо так

поигрывал попой. Даже самые искусные

стриптизерши не смогли бы. И где только она этому научилась?

На каминной полке рядом с ее бокалом стоял еще один, наполненный тем же

напитком, какой пила она. Эбигейл принесла

оба и один вручила ему.

- Это исцелит все ваши недуги, - сказала она. - Обещаю.

Она была почти так же торжественна, как фейерверк в День независимости. Но

если этот напиток сделает его таким же

веселым, какой была она, то чем Макс рискует? Он сделал глоток, покатал жидкость

во рту, как вино, когда хотят

распробовать букет, и проглотил. Вкусно, ощущение во рту напомнило ее поцелуй.

- Похоже на горячий шоколад.

- Да! - хихикнула она. - Похоже, не правда ли? А теперь будьте хорошим

мальчиком и выпейте все до дна.

Эбигейл сделала еще глоток из своего бокала и попросила подержать его, пока

она не закончит с "этой дурацкой

рубашкой".

У мужчины теперь были заняты обе руки - и Эбигейл продолжала сама раздевать

его. Макс ничего не мог предпринять,

чтобы остановить ее, и не мог удержаться от улыбки, слушая ее мурлыканье по

поводу того, как он силен и какие у него

красивые, мощные мышцы. Насчет красоты Макс уверен не был, но накачал-то он их

действительно хорошо в своем клубе. А

уж об одном "мускуле" можно было точно сказать, что он обрел необычайную

упругость в результате ее деятельности.

Если Эбигейл снимет с него и брюки, ее ждет большой сюрприз. Черт побери, ему

действительно хочется еще отхлебнуть

этого горячего шоколада!

Пока Эбигейл продолжала свои дьявольские козни, он выпил-таки бокал до дна,

главным образом чтобы чем-то себя

отвлечь, и еще раз отметил, что напиток вкусен. Теперь Макс чувствовал себя

лучше. Головная боль стала утихать, и

неприятные ощущения в желудке прекратились. Одновременно он ощутил необычайный

прилив жизненных сил.

- О Господи! - прошептала Эбигейл, расстегнув его брючный ремень. - Вы только

посмотрите. Должно быть, вы

проглотили все зелье.

- Зелье?

Ее руки скользнули по самому чувствительному месту, и Макс судорожно

вздохнул. Быть может, это получалось

непреднамеренно, но в поисках язычка на "молнии" она все время прикасалась к

этому месту. Ее пальцы порхали по нему,

пока Эбигейл не нащупала наконец "молнию".

Да! Расстегни ее, облегчи мою боль!

- Мистер Галлахер, - прошептала Эбигейл.

- Называйте меня Максом, - простонал он в ответ.

Он не знал, что делать с бокалами, при любом его движении они стукались друг

о друга и позвякивали. Эбигейл вдруг

выпрямилась, выхватила их у него из рук, поставила на кофейный столик и одарила

Макса лукавым взглядом, который

словно бы говорил: это еще цветочки, сэр.

Проклятие, да что же это она делает?

- Я брала уроки танцев. Хотите посмотреть, чему я научилась?

Он-то хотел, чтобы Эбигейл закончила начатое! Но что-то в звуке ее голоса

заинтриговало. Уроки танцев?

- Покажите, - согласился Макс.

Капризно надув губки, она самодовольно проследовала к камину, где сделала

изящный разворот, подражая

профессиональным танцовщицам, и повела плечом, с которого тут же упала

бретелька, на что Эбигейл не обратила ни

малейшего внимания. Сделав провоцирующее движение бедром, она наклонилась, при

этом высокий разрез на юбке

разошелся по всей длине. Вероятно, девушка заметила что-то на полу, но вовсе не

спешила поднимать.

Раскачивая бедрами, она улыбалась Максу, следя за его реакцией. Поскольку он

не улыбнулся в ответ, Эбигейл сложила

губки бантиком и послала ему по воздуху воображаемый поцелуй. Да эта женщина

явно дразнила его! Как будто

недостаточно было того, что она оставила его с расстегнутыми брюками, лишь

символически прикрывавшими пылающую

плоть. Маленькая плутовка жаждала крови.

Вещь, которую она так театрально подняла с пола, оказалась плейером. Поставив

его на каминную полку, Эбигейл

увеличила громкость звука, пока комната не наполнилась страстной мелодией "Я

поймала тебя, детка".

Нацелив на него указательный палец, Эбигейл продолжала покачивать бедрами.

- Тебя, - шептала она, - я поймала тебя, детка.

Макс едва слышно выговорил: "Меня?" - и большим пальцем уперся себе в грудь.

Ему хотелось рассмеяться, но он не

мог. Происходящее казалось слишком диким. Он не мог себе представить ни одну

женщину в мире, которая могла бы вести

себя так, - а уж Эбигейл Гастингс тем более. Но ведь он не спит!

Это прежде он спал.

Всю свою жизнь.

Он бродил в полусне, совершенно не замечая женщины, работавшей бок о бок с

ним. И не догадывался, какой колдуньей

была голубоглазая Эбигейл Гастингс, какая горячая кровь текла в ее жилах. Теперь

он припомнил, что Мейвис, судя по

всему, знала об этой скрытой "оборотной стороне" его помощницы. Даже Джефф

заметил, какие у нее непокорные, буйные

волосы. Но когда приятель упомянул об этом, Макс Галлахер не нашел ничего

лучшего, чем воскликнуть: "Только не

Эбигейл!"

Как досадно. Да что там досадно - преступно!

Макс не знал, что делать, но она не дала ему времени для раздумий. Сделав

очередной маленький шажок, Эби-гейл

останавливалась, чтобы покачать бедром, потом делала следующий, сопровождая его

соблазняющими телодвижениями. Этот

номер она исполнила несколько раз с совершенно очаровательной непринужденностью.

Дойдя до середины комнаты, Эбигейл сорвала перчатку и грациозно отбросила ее.

Перчатка угодила прямо ему на голову.

Макс жадно впитывал запах, вкус сладостной женской плоти. Господи помилуй, что

за женщина! Ему хотелось досыта

насладиться ею, кусать, пить, есть ее. Он умирал от жажды.

Сняв вторую перчатку, Эбигейл неожиданно перехватила ее за спиной и стала

тереться ею, как полотенцем. Раскачиваясь

взад-вперед, она опускала ее все ниже и ниже, не отрывая при этом от Макса

взгляда из-под полуопущенных густых ресниц.

И наконец покраснела от смущения.

- Ну, что скажете? - спросила она.

- О чем?

- Я прошла лишь один урок и пока научилась только этому.

Эта женщина и не догадывалась, насколько Макс близок к тому, чтобы преподать

еще один урок, который ей уже никогда

не забыть. Если он немедленно не обуздает себя, Эбигейл Гастингс уже в следующую

секунду окажется на полу, как та

женщина на скульптуре - с поднятыми ногами, в страстном полузабытье.

- Один урок? В самом деле?