Кристин Лестер - Девушка в полосатом шарфе Страница 17

— Думаю, Кире будет неинтересно выслушивать, что сказал наш шеф. Правда? — Лео с грустной улыбкой смотрел на нее.

— Ну почему?.. Только я не поняла, а что случилось с Дэвидом? Вы остановились на самом интересном.

— Ага! На этот вопрос мы ответим только после того, как ты скажешь нам, где работаешь! — безапелляционно заявил весельчак-Генри и снова захохотал.

— А, ерунда. Я работаю экономистом…

— Есс! — закричала Эльза. — Ну что я говорила?

— …и мне тоже очень нравятся маленькие города.

— Правда?! Вы бывали в Европе?

— Да. Приходилось.

— О, прекрасно! — весело крикнул Генри. — Следующий визит будет к нам в Берлин! Заметано!

— Хорошо, уговорил. А Дэвид тоже из Европы?

— Да он вообще чех. Он родился и вырос в Праге и, кстати, очень скучает по ней…

Кире показалось, что столик, за которым они сидели, куда-то безвозвратно поплыл. Звуки тоже начали доходить до нее издалека. Так прошло несколько минут.

— …а потом его бизнес развалился, — продолжал тем временем Генри. — Были проблемы с налоговой полицией, он едва спасся от тюрьмы. Потом — помыкался-помыкался, никто ему не помог. И обиделся. Взял и пошел водителем в нашу фирму. Уже два года работает. Мы подружились. Скоро уезжаем к себе, зовем его, но он отказывается. Парень он отличный, но… что-то у него не срастается!

— Просто его место не здесь, вот и не срастается, — резюмировал Лео.

— Да, в Европе лучше. Все едут в Америку, попробовать свои силы, но… Мало кто здесь находит себя. Чаще приезжие живут кое-как и едва сводят концы с концами.

Все немного помолчали.

— Нехорошо как-то. За весь «вечер откровений» о себе рассказал только Дэвид, которого с нами не было. Мы же не сплетники.

— Кира, а в какой сфере вы работаете экономистом? — спросил Лео.

— В сфере туристического бизнеса.

— О, как интересно. А что за фирма?

— «Вокруг света». Мы еще только открываемся, — поспешно добавила она. Вдруг они вспомнят, что их филиал есть в Берлине и по всей. Европе, начнут спрашивать и узнают, что она — землячка Дэвида. Неизвестно почему, но ей изо всех сил хотелось сохранить эту информацию в тайне.

— Хм. Название как будто знакомое.

— Ах! Этого добра по всем городам — навалом, и все с одинаковыми названиями! — махнула рукой Эльза. — Правда, Кирочка?

Но Кира не услышала ее вопроса: в этот момент до нее вдруг дошло, как можно будет беспрепятственно встретиться с Дэвидом.

Ян заканчивал «разведку» обстановки в местных СМИ, и через пару дней у них с Кирой начиналась совместная работа в пиар-кампании на телевидении и радио. Кажется, Ян неплохо разбирался в производственном процессе телевидения.

— Просто у меня обширный опыт и обширные знакомства, которые затрагивают многие сферы жизни, — пояснил он Кире после полуторачасовой, очень эмоциональной беседы с одним телепродюсером, которую они устроили полвторого ночи — вполне рабочее по телевизионным меркам время.

Из всей беседы Кире не требовалось перевода только в начале, когда они поздоровались, и в конце, когда попрощались. Остальным содержанием были профессиональные термины и связующие их предлоги. В конце концов она махнула рукой и ушла спать, оставив Яна одного «думать над проектом».

Кире вообще казалось, что в Нью-Йорке не принято спать. С самого приезда ее не покидало ощущение, что город круглосуточно живет и работает в одном и том же режиме. Только в парке по ночам народу меньше — вот и вся разница.

С Яном у них постепенно сложились теплые дружеские отношения. Может быть, эти отношения напоминали даже родственные, и Кира благодарила Бога за то, что тот наконец послал ей такую добрую и адекватную «сестренку», вместо Петры.

Она изо всех сил старалась не потревожить штиля, установившегося между ними. Правда, иногда ей казалось, что Яна (не считая случая перед отъездом в Нью-Йорк) вообще невозможно вывести из себя. К тому же те редкие вечера, когда они оба возвращались с работы раньше, чем кто-то уже уходил спать, протекали теперь совершенно гладко, по-семейному, как будто они всю жизнь прожили вместе, просидели на одном диване и смотрели одни и те же фильмы.

А еще Ян оказался универсальным мужчиной, который умел делать все. А главное — он потрясающе готовил! Кира, питавшаяся исключительно пирожками или салатами в кафе, так соскучилась по настоящей домашней кухне, что просто не знала, как его благодарить! Так, как Ян, ее кормила только мама в глубоком детстве.

Еще Ян умел чинить отвалившуюся дверь и сливной бачок. Он умел настраивать Интернет так, что провайдер чуть ли не сам должен был приплачивать им за выделенную линию. Он умел зашивать ее разодравшиеся ботинки (и свои тоже) и кожаную сумку, у которой отвалилась ручка. А еще он умел долго-долго прихорашиваться перед зеркалом в ванной, когда Кире невыносимо хотелось в душ, и это был его единственный недостаток.

А еще ее бесило, что им постоянно звонили девушки с разными голосами и манерами говорить. Некоторые принимались бесцеремонно расспрашивать Киру, кто она такая и что делает в квартире Яна, если его нет дома. Тогда она говорила, что она — домработница, а ему потом высказывала свою обиду. Это был второй его недостаток, который, как и первый, Ян отрицал, весело хохоча.

В общем, жили они неплохо, в основном потому, что почти не виделись. Иногда Кира со странным чувством вспоминала их вечер в квартире у Яна, и ее охватывали непонятные, но сильные брожения в крови. Однако она упорно не хотела видеть в нем мужчину. Вопрос их отношений друг к другу обходился стороной за семь верст.

У Яна время от времени случались свидания, этот вывод Кира делала потому, что иногда он не ночевал дома, а иногда за душевой кабиной или под диваном обнаруживались предметы женского туалета в виде лифчиков или трусов. В общем, это было неплохо. Даже похвально. По крайней мере, она знала, что Ян ведет здоровый образ жизни.

Правда, в отличие от него, Кира не успела никого подцепить в Нью-Йорке, а Лео был слишком робок. Срок ее сексуальной голодовки перевалил за два месяца. Но теперь уже было все равно. Это в первые три недели хочется… А теперь она уже, как монахиня, — привыкла к воздержанию.

На следующее утро Кира свалила на один рабочий час столько дел, сколько обычно смогла бы «вытащить» за полдня, как ни странно — справилась с ними и уже в одиннадцать стояла у лифта в своем коротеньком пальто и ярком берете. Внезапно, оглядев ноги в полосках всех цветов радуги и высоких ботинках на толстой подошве, она устыдилась своего вида. Действительно, что за чудо-экономист? Нужно либо уходить в тележурналисты, либо срочно менять внешность на более адекватную. Нет, Нью-Йорк, конечно, ничем не прошибешь, он всякого навидался, но ей самой почему-то стало неуютно в своих колготках. Действительно, как девочка-подросток, которая всем хочет что-то доказать.