Барбара Данлоп - Золотое предательство Страница 18

А затем она наконец-то открыла глаза и улыбнулась, и Раиф вдруг ощутил совершенно невероятное чувство гармонии и удовлетворения.

Раиф еще раз поцеловал ее в губы, а затем отстранился.

— И как тебе? — насмешливо спросил он.

— А если мой ответ тебя не устроит, я окажусь в темнице?

— Я никогда не брошу тебя в темницу, — резко трезвея, ответил Раиф.

— Это была шутка.

— Я знаю.

Они оба немного помолчали, а потом Анна все-таки ответила:

— Это было потрясающе.

— Я знал, что у меня получится, — усмехнулся Раиф и еще раз ее поцеловал.

— Не зазнавайся.

— Кто здесь зазнается, а?

Анна шутливо стукнула его в плечо, и Раиф перекатился на бок и обнял ее одной рукой. А потом все-таки спросил:

— С кем ты разговаривала по телефону?

— С подругой, ее зовут Дарби, — ответила Анна, проводя пальцем ему по груди. — Похоже, никто даже не заметил моего отсутствия. Или, погоди, наверное, мне не стоило тебе об этом говорить.

— Ты теперь свободна уйти в любую секунду. — Раиф провел рукой по ее волосам.

— Раиф?

— Да? — Он погладил ее по животу.

— А что, если это все-таки не твоя статуэтка?

— Это моя статуэтка. — В этом он не сомневался.

Анна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Раиф остановил ее, прижав к ее губам палец:

— Давай поговорим о чем-нибудь, из-за чего не станем ссориться.

Анна прищурилась, а потом сказала:

— Мы с Дарби собрались съездить в Вегас.

— А раньше ты там была?

— Нет.

— А на пляжах Райяса тоже полно казино.

— Ты серьезно?

— Конечно.

— И выпивки?

— Разумеется, разве кто-нибудь станет играть в казино на трезвую голову?

— А я думала, алкоголь в Райясе вне закона.

— В Райясе потребление алкоголя очень мало, но вполне законно. А те отели, в которых останавливаются европейцы, очень хотят получить мировую известность, так что там тебе может понравиться даже больше, чем в Вегасе. — Так, стоп. Неужели он только что пригласил ее посетить их побережье? Вернуться в Райяс?

— Ты так думаешь?

— Отличное место.

— А сам ты там когда-нибудь отдыхал?

— Пару раз, — признал он, поудобнее устраиваясь в кровати. — У нашей семьи есть собственный остров в Греции, а еще мы часто бываем в Монако и Стамбуле.

— Что, там у вас тоже есть по собственному островку?

— Нет, всего лишь по поместью.

— Всего лишь по поместью? Ну-ну.

— Может, ты еще предложишь мне извиниться за то, что я богат? — Странная какая-то реакция, ведь она постоянно имеет дело с богачами на своем аукционе.

— Нет.

— Ну так и к чему этот снобизм?

— Это я-то сноб? А ты ничего не перепутал, ваше королевское высочество, принц Раиф Коури, извини, уж не помню все твои титулы, с дворцом, частным самолетом и дипломатической неприкосновенностью?

— Да, я считаю, что предполагать, что богатые люди чем-то отличаются от всех остальных, — это снобизм.

— Я училась в школе с богачами, так что, поверь мне, я знаю, чем они отличаются от обычных людей.

— И что это была за школа? — Раифу действительно было интересно.

— «Хэмптон хайтс», частная школа в Вашингтоне. Я попала туда только потому, что мои родители там преподавали, а все мои одноклассники были заносчивыми мешками с деньгами с непомерно длинными именами.

— И они тебя не принимали. — Судя по ее голосу, в школе ей пришлось не сладко.

— Практически все они были из древних богатых родов. А у меня совсем не было средств, так что когда я первый раз надела школьную форму, я даже боялась, что меня арестуют за то, что я пытаюсь выдать себя за того, кем я на самом деле не являюсь.

— Мне очень жаль. — Пусть у самого Раифа обычно возникали совершенно противоположные проблемы, но он хорошо знал, какого тебе приходится, когда тебя не принимают окружающие. — Я знаю, что значит быть не таким, как все.

— Бедный богатенький мальчик, — улыбнулась Анна, положив подбородок ему на плечо.

— Меня дразнили, обижали и не принимали.

— Потому что ты был слишком хорош?

— Потому что считали меня кем-то, кем я никогда не был.

Анна кивнула, и Раиф прочитал в ее глазах сочувствие.

— А потом стало лучше? — вдруг спросил он.

— Постепенно. В итоге мне удалось и завести друзей, и получить отличное образование.

— За что я люблю британцев, так это за то, что их волнует лишь собственная королевская семья, а до какого-то там неизвестного принца там никому нет никакого дела. Поэтому я даже обрадовался, что для разнообразия меня все оставили в покое.

— Я бы сейчас тоже предпочла избежать излишнего внимания.

— К твоему сведению, я тоже не люблю журналистов.

Анна потерлась щекой об его плечо:

— Это не имеет никакого значения, они все равно так просто от нас не отстанут.

— Но никто же не знает, что ты сейчас со мной.

— А если кто-нибудь из «Плазы» все расскажет?

— Джордан выбрал этот отель именно потому, что там работают весьма благоразумные люди.

— Но большинство людей можно купить.

— Мы просто будем все отрицать.

— То есть соврем?

— Конечно, а почему бы и нет? Ведь ты и раньше врала.

— Только тебе.

— Хочешь сказать, что я — твой первый? — усмехнулся Раиф. — Я польщен.

— Я бы предпочла, чтобы ты стал моим последним, — задумчиво ответила Анна.

Ее последним любовником? Что за глупость? Вот только Раиф и помыслить не мог, что какой-то другой мужчина будет точно так же держать ее в своих объятиях. Ведь она теперь его. И пусть он и знал, что это невозможно, но он хотел, чтобы она навсегда осталась его.

Раиф обвил ее руками, поцеловал в висок, затем в ухо, потом в шею, а вскоре вернулся к ее волшебным губам, чувствуя, как в нем вновь разгорается желание. И сейчас ему безумно хотелось стереть всех прошлых мужчин из ее памяти, чтобы она навеки принадлежала лишь ему одному.

А когда следующим вечером они снова встретились с Рорком, Анна вдруг поняла, что, чем бы ни закончилась эта встреча, уже всего через пару минут она навсегда расстанется с Раифом.

На этот раз Рорк принес стальной ящик длиной чуть больше полуметра, шириной и высотой сантиметров по тридцать. Ящик явно был тяжелым, и Рорк с видимым усилием водрузил его на стол, а потом открыл.

Раиф и Тарик неподвижно стояли рядом с Анной, а она с благоговением уставилась на статуэтку.

И так же, как и в улыбке Моны Лизы, в выражении лица этой женщины была какая-то загадка. На первый взгляд оно казалось совершенно безмятежным, но уже секунду спустя Анна готова была поручиться, что на нем написано удовлетворение и даже радость. Так странно.