Дафна дю Морье - Улыбка фортуны Страница 18

— Дядя Джо, — позвала она тихо, — дядя Джо…

Он застыл на месте, уставившись на нее, потом нагнулся и провел рукой по ее голове и лицу.

— Мэри, — сказал он, — это ты, Мэри? Почему ты со мной не разговариваешь? Куда они ушли? Ты их видела?

— Здесь никого не было, кроме меня, — ответила она. — Тетя Пэйшнс наверху. Вам плохо? Я могу помочь вам?

Он озирался по сторонам.

— Они ничего не могут мне сделать, — прошептал он. — Мертвецы не трогают живых. Они растаяли, как свечка… Верно, Мэри?

Она кивнула, глядя ему в глаза. Он придвинул к себе стул и сел, положив руки на стол. Потом тяжело вздохнул и облизнул потрескавшиеся губы.

— Это все приснилось, — сказал он, — приснилось. Я хочу пить, Мэри, сходи в бар и принеси мне бренди.

Он полез в карман и вынул связку ключей. Мэри взяла их дрожащей рукой и выскользнула в коридор. Некоторое время она размышляла, не оставить ли его там одного и не уйти ли к себе в спальню. Но раздался его крик:

— Что ты там возишься?

Послышался звук отодвигаемого стула. Бежать было поздно. Когда она вернулась, дядя сидел за столом, уронив голову на руки. Она поставила перед ним бутылку и стакан. Джо Мерлин налил стакан до половины и взял его обеими руками.

— Ты славная девчонка, — сказал он, — сообразительная и храбрая. Тебе следовало родиться парнем. Он отхлебнул бренди, странно улыбаясь, и поднял палец. — Это лучшее, что можно купить за деньги. У самого короля Георга нет лучшего бренди, чем это! А что я заплатил за него? Ни одного гроша! Мы в «Джамайке-Инн» пьем бесплатно!

Он рассмеялся, показывая язык.

— Это серьезная игра, Мэри. Я рисковал своей башкой раз десять или двадцать. Они не смогли меня поймать, — я слишком ловкий для них! Прежде чем мы переехали сюда, я жил в Пэдстоу, работал на побережье. Каждые две недели мы в прилив имели одну баржу. Нас было пятеро, не считая меня. Но по мелочам много денег не заработаешь. Сейчас нас больше сотни, и мы работаем от побережья до границы графства. Клянусь, Мэри, я не раз видел, как убивают людей, но наши игры дадут сто очков вперед — здесь каждый день ходишь со смертью в обнимку.

Он покачнулся, отпил еще бренди и оглянулся на дверь.

— Слушай, — прошептал он, — иди сюда, поближе, чтобы я мог тебе рассказать. У тебя мозги соображают, я это вижу, ты не боишься, как твоя тетка. Мы должны работать вместе, ты и я.

Он схватил Мэри за руку и притянул к себе.

— Это все чертова выпивка, она делает меня дураком, — сказал он, — я становлюсь слабым, как слизняк. У меня бывают кошмары: я вижу такие вещи, которые трезвому и в голову не взбредут. Черт побери, Мэри, я убивал людей своими руками и никогда об этом не вспоминаю; я сплю, как младенец! Но когда я пьян, я вижу их во сне. Глаза выедены рыбами, мясо свисает клочьями с костей, в волосах водоросли… Там однажды была женщина, Мэри, она цеплялась за плот, у нее в руках был ребенок. Корабль сел на скалы во время отлива, и водная гладь была невозмутима, как в блюдце. Все могли добраться до берега живыми, все до одного. Женщина кричала, чтобы я ей помог, Мэри, а я размозжил ей лицо камнем. Она упала, выпустив ребенка. Я ударил ее еще раз и смотрел, как они тонут оба.

…Тогда мы впервые забыли про отлив. Через полчаса они могли выйти на берег. Мы были вынуждены ломать им руки и ноги, и они все тонули на наших глазах, хотя вода едва была им по плечи. Все утонули, потому что мы укокошили их камнями. — Его лицо было совсем близко, налитые кровью глаза уставились на нее. — Ты что, никогда раньше не слыхала о мародерах? — спросил он шепотом.

Часы ударили один раз, и этот удар прозвучал, как погребальный колокол. Было очень холодно, огонь давно погас, пламя свечи колебалось и дрожало. Мерлин взял руки Мэри в свою — рука была холодной как у мертвеца. Возможно, он увидел в ее глазах ужас, выпустил руку и отвернулся. Бросив взгляд на пустой стакан, он забарабанил пальцами по столу.

Спустя некоторое время дядя снова повернулся к ней и мотнул головой в сторону холла.

— Эти часы звонят как бакен с колоколом там, в бухте. Мне он по ночам снится. Очень тоскливо, Мэри, звонит этот колокол в бухте. Он так действует на нервы, что кричать хочется. Приходится плыть к нему на шлюпке, чтобы заглушить. Мы заматываем его язык тряпками. Тогда наступает тишина. Представь себе: ночь, туман над водой, а мимо бухты плывет корабль. Капитан вслушивается, не зазвенит ли бакен, но ничего не слышно. И корабль входит в бухту; сквозь туман он плывет прямо к нам, поджидающим его, Мэри, и мы видим, как он внезапно вздрагивает, налетев на скалу, и опрокидывается. Волна накрывает его.

Джо дотянулся до бутылки бренди и налил себе немного в стакан. Понюхал и сделал глоток.

— На корабле начинают кричать от страха и облепляют палубу, как туча мух, — маленькие черные точки. Корабль разваливается под ними, и они летят в море. Но до берега они добираются уже покойниками, Мэри.

Хозяин вытер губы ладонью и посмотрел на нее.

— Мертвые молчат, Мэри, — сказал он.

9

В Сочельник небо затянуло тучами, собирался дождь. Ночью потеплело. Девушка выглянула в окно, влажный ветер подул ей в лицо. Через час Джем Мерлин будет ждать ее на болотах, чтобы ехать на ярмарку в Ланстон. Встречаться с ним или нет — зависело только от Мэри, но она еще ничего не решила.

Она стала взрослее за эти четыре дня. Ее лицо в треснувшем тусклом зеркальце выглядело измученным и усталым. Под глазами темнели круги, щеки ввалились. Сон сморил ее поздно ночью, и сейчас она чувствовала себя совершенно разбитой. Впервые она заметила сходство между собой и тетей Пэйшнс — такой же выпуклый лоб и сжатый рот. Теперь все трое знали тайну, о которой никогда не посмеют говорить.

Сначала Мэри чувствовала себя плохо, очень плохо. Она лежала в ту ночь в постели, изо всех сил призывая сон. В темноте перед нею вставали лица утопленников: ребенка со сломанными руками, женщины, чьи мокрые волосы опутывали лицо, других людей, кричавших от ужаса. Может быть, то же испытывала тетя Пэйшнс, одна в своей комнате по ночам, и пыталась отогнать от себя эти образы?

С того времени Мэри перестала бояться дядю. Остались лишь отвращение и брезгливость. Джо Мерлин утратил в ее глазах все человеческие качества. Зверь, промышляющий ночами. Теперь он пьет, и она знала, почему он пьет, и не боялась его. Ни его, ни всей остальной компании. Подонки, отбросы общества! Она не успокоится, пока их не изведут под корень.

Оставались только тетя Пэйшнс и… Джем Мерлин. Он ворвался в ее жизнь против воли. Слишком уж похож он на своего брата: его глаза, его рот, его улыбка. В этом и заключалась главная опасность. Теперь-то Мэри понимала, почему тетя Пэйшнс сваляла дурака десять лет назад. Было очень просто влюбиться в Джема Мерлина.