Олег Суворов - Очаровательна, но упряма Страница 18

— А я Марина Шнуркова, — попросту отрекомендовалась девица, томно потянувшись за сигаретами и обнажив при этом свои пышные «арбузные» груди. — Кстати! — вдруг заявила она, выпуская в потолок струю дыма. — А ты кем будешь, папаша, и откуда ты здесь нарисовался?

— Я, дочка, подполковник Гунин из частного сыскного агентства «Мартис»…

— Ну и что? — окрысилась девица. — Плевать я хотела на твое сраное агентство. По какому праву ты нас допрашиваешь и мешаешь трахаться? Что-то я не слышала о том, чтобы частным сыщикам было разрешено врываться в чужие квартиры!

В ее словах был определенный резон, и оба мужчины это осознали. Гюрзанов прекратил одеваться и вопросительно посмотрел на подполковника. А девица, почувствовав свою правоту, окончательно распоясалась.

— А ну, Гена, раздевайся обратно и давай продолжим, — коварно улыбаясь, скомандовала она, и, показав Гунину язык, внезапно откинула одеяло и широко раздвинула толстые ляжки.

От вида ее пышных прелестей подполковник не то чтобы смутился, но почувствовал, что находится на грани поражения, за которым может последовать постыдное бегство.

— Последний вопрос, — уже не требовательным, а даже каким-то просящим тоном обратился он к мужчине: — Где в данный момент находится Дмитрий Князев и как я могу его найти?

Ехидная девица немедленно сделала непристойный жест, который должен был служить очевидным ответом на оба поставленных вопроса…»

Во втором эпизоде (кстати, навеянном рассказом Алины о том, как она красила у себя дома сиденье унитаза!) Гунин вновь посещает знакомую пару, на этот раз вполне легально, и застает громкий скандал:

«— …Однако, друзья мои, — непринужденно заговорил полковник. — Я вижу, вы уже совсем освоились — орете на весь подъезд.

— Да это все он, — тут же окрысилась Марина, кивая на своего сожителя, — достал меня своей нелепой ревностью.

— Нелепой? — мгновенно возмутился тот. — А у кого задница была белой?

— Минутку, — вмешался Гунин, видя, что девица снова открывает рот. — Но, насколько я знаю, белый цвет для вышеназванной части тела является вполне естественным.

— Вот, сразу видно умного человека, — тут же согласилась она. — Да вы проходите, Николай Александрович, что мы в прихожей-то…

Гунин разделся, повесил свой кожаный плащ на вешалку и прошел в комнату.

— Итак? — спросил он, присаживаясь в кресло. — О чем спор?

…Чем дальше Гунин выслушивал их историю, тем более откровенно улыбался.

Оказывается, все началось буквально на следующий день после их водворения в этой квартире.

— Я пошла по магазинам, — рассказывала Марина, гневно сверкая глазами, — а этот бугай, вместо того чтобы заниматься своими делами, вздумал устроить за мной слежку.

На улице она познакомилась с одним молодым человеком.

— Типичный жлоб, между прочим, — тут же поделился своей наблюдательностью Гюрзанов, но мгновенно получил гневную отповедь:

— Да ты на себя посмотри, хрен моржовый!

Они разговорились, посидели в кафе, после чего он проводил ее до дома и они расстались. Но сам Гюрзанов не вернулся в квартиру вслед за Мариной, а продолжал следить. Более того, он проводил новообретенного поклонника своей страстной подруги до самого его дома и даже ухитрился вычислить квартиру. Решив уличить свою коварную подругу, он придумал на редкость хитроумный способ.

Ненавязчиво выяснив у сожительницы, что сегодня вечером она кое-куда собирается, он начал действовать. Нарядившись в старую куртку и прихватив с собой ящик с инструментами и краску, Гюрзанов явился в квартиру того самого «жлоба», к которому, как он подозревал, должна была отправиться его возлюбленная. Деловито осмотрев туалет, он незаметно покрыл тонким слоем белой краски белое сиденье унитаза.

— Этим же вечером она явилась домой с перепачканной в краске задницей! — торжественно похвастался он Гунину. — И при этом нагло уверяла, что ничего на знает и ни у кого не была! Ну вот вы, как следователь, согласитесь, что все улики налицо! Как можно иметь наглость отпираться?

— Н-да, — с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица, изрек Гунин. — Любопытная история…»

Однако ничто на свете не остается безнаказанным — не только я подобным образом разыгрывал Марину, однажды — это было в ноябре 96-го года — она ответила мне не менее эффектным двойным розыгрышем.

Все началось с телефонного звонка.

— Узнаешь? — не здороваясь, спросил меня женский голос.

— Лариса? — так звали ту самую знакомую с кафедры философии, к которой я подходил с зачеткой Алины.

— Нет, не угадал. Попробуй еще раз.

— Наталья? — об этой девице я расскажу в следующей главе.

— Да сколько же у тебя баб-то! — со смехом воскликнула моя собеседница, после чего я тут же ее узнал:

— Привет, Мариша, ты откуда звонишь?

— От Алины. Слышь, Аль, он меня тут дважды с кем-то перепутал.

— И чем вы там занимаетесь?

— Она одевается, а я с тобой разговариваю.

— Эх, черт, как бы я хотел оказаться на твоем месте! Хочешь двести долларов за то; чтобы поменяться?

— Надо подумать.

— Ну думай, а пока опиши, как она одевается.

— Ну, как, как… как люди одеваются!

— То люди, а то Алина!

— А Алина что — не человек, что ли?

— Алина — это чудо, от которого я с ума схожу.

— Слышь, Аль, он говорит, что от тебя с ума сходит. Короче, мы тут собираемся гулять…

— Все понял, уже выезжаю.

— Мы тебя будем ждать на другой стороне Бескудникова, у площади перед железнодорожной станцией.

— Прекрасно, лечу!

Мы встретились, когда уже стемнело — примерно в восемь часов вечера, — взяли пива и чипсов и отправились через дорогу в небольшой сквер, где находилось два поваленных дерева. В тот вечер Алина вела себя необычно — я это понял по тому, насколько легко она позволила поцеловать себя при встрече. Обычно она весьма неохотно подставляла моим жадным губами свою нежную бархатистую щечку.

«Роковой» разговор затеяла Марина.

— Скажи честно, ты по-прежнему хочешь жениться на Алине? — спросила она.

— Разумеется, — слегка насторожившись и чувствуя, что все это неспроста, отвечал я. — Очень хочу…

— Ну, тогда расскажи, что ты можешь ей предложить.

— А что ты имеешь в виду?

— Где вы будете жить, сколько ты зарабатываешь, как ты будешь о ней заботиться?

Я недоверчиво взглянул на Алину, которая хранила молчание, но внимательно слушала наш разговор.

— Жить будем в двухкомнатной квартире у «Войковской», — медленно заговорил я, — это квартира моего шурина, которую он мне охотно сдаст. Зарабатываю я на данный момент свыше пятисот долларов в месяц, но имеются определенные перспективы. Ну, а насчет заботы — я только о том и мечтаю, чтобы посвятить ей всю свою жизнь!