Снежинка для шейха. Украденная дочь - Роза Александрия Страница 18

Мне уже все равно! Достаточно надо мной уже поиздевались в этой стране!

Карим хватает меня за шею, несильно, но довольно крепко, и наклоняется ближе.

— Я спас тебя! — рычит мне в лицо. — И теперь ты моя. Вся. Ты будешь делать только то, что я тебе скажу, поняла?!

Я замираю. Как бы я ни храбрилась, но от слов мужчины все внутри немеет от страха.

— Ты меня поняла?! Отвечай! – нажимает он на шею сильнее.

Страх толкает меня на крайнюю отчаянность.

Чувствую, что этот мужчина может сделать со мной что угодно. Даже если он сейчас убьет меня прямо здесь и сейчас, никто не узнает.

Да и дела никому не будет.

И это ощущение, что вся моя недолгая жизнь сейчас сфокусирована в руках другого человека, пугает до смерти.

Одно его неловкое движение — и мне конец.

Кроме того, что это дико пугает, это еще и дико злит.

У меня ничего не осталось! Ни свободы, ни счастья, ни выбора, даже своим телом я не могу распоряжаться!

Да кто они такие? Думают, что боги?!

— Я не ваша наложница! Не подстилка вроде Назифы или других! Я свободный человек! У меня есть права! А вы меня украли! — выплевываю я. – В моей стране тебя бы посадили в тюрьму! Всех вас!

— Но, как ты уже успела заметить, ты не в своей стране! И не попадешь туда больше! Так что привыкай… — усмехается он, становясь похожим на дикую пантеру, оскалившуюся в ожидании вкусного ужина.

Вопреки всему, Карим все же отпускает мою шею, но не отодвигается ни на миллиметр. Наоборот — он притягивает меня к себе и ведет носом по шее, отчего я замираю в ужасе.

Такое впечатление, что он сейчас зубами разорвет мне кожу…

Но нет. Карим только вдыхает запах моих волос и тихо шепчет:

— Хватит бегать от меня. Сегодня ночью ты будешь моей!

Нет!

Я мотаю головой, отпрянув назад, и шепчу пересохшими губами:

— Нет! Я не сдамся! Лучше убейте сразу!

Карим усмехается, а я чуть не теряю сознание от понимания своей беспомощности.

Этот мужчина напоминает мне хищника. Дикого и беспощадного. Ослушаться Карима не представляется возможности.

И видит бог, что понравиться такому — настоящее проклятие.

Глава 11

Глава 11

— Иди, Хафифа приведет тебя в порядок!

Я сжимаю губы и с ненавистью смотрю на Карима.

Если он думает, что я так просто ему отдамся, он ошибается.

— Ты мне не повелитель! — отвечаю я. — Я не дам тебе даже прикоснуться к себе, понял?

Вижу, как в глазах мужчины зажигается огонь злости. Он заглядывает мне в глаза, стоя так близко, что я боюсь дышать, и рычит:

— Ты знаешь, как я наказываю непослушных рабынь?

Молчу, зная, что не хочу даже слышать об этом, но мужчина не ждет моего ответа. Он приближает лицо настолько близко, что наши губы практически соприкасаются, и хватает пальцами подбородок, чтобы я не отводила глаза.

— Я выгоняю их из своего дома. Девушки не могут здесь жить без опеки мужчины, так что вам одна дорога — в бордель или в петлю! И поверь, когда ты выйдешь отсюда, на тебе не будет живого места…

От его шепота у меня бегут мурашки по коже. Неужели он настолько жесток? Или здесь просто нет нежестоких мужчин?

— Ты будешь меня слушаться, если не хочешь попасть на улицу, поняла?

Я киваю, в страхе гладя в жгучие зеленые глаза. Сейчас в них плещется жидкий огонь, который заставляет все внутренности сворачиваться от ужаса.

— Хафифа, я знаю, что ты за дверью! Уведи ее!

Она же появляется на пороге и, не скрывая злорадной усмешки, хватает меня под локоть.

— Пошли!

Я плетусь за Хафифой, чувствуя, как внутри все сводит от тревоги.

Сегодня ночью я лишусь невинности? Неужели все будет именно так?

Ведь я хотела сделать это по своей воле, с человеком, которого люблю, а не с жестоким незнакомцем, который и любить-то не умеет.

Меня приводят в купальни, и уже знакомые одалиски приступают к помощи мне в водных процедурах.

Несколько часов меня моют, просушивают волосы, натирают маслами. Царапины и ссадины, которые оставила Хафифа, еще очень ноют, но я стараюсь не подавать виду. Знаю свой организм, они будут заживать еще очень долго.

Доделав все, девушки заворачивают меня в халат, ведут обратно в свою комнату.

Хафифа подозрительно молчаливая, но и я особо не хочу разговаривать. Все мои мысли занимает исключительно предстоящая ночь.

— Сиди, сейчас вернусь!

Женщина уходит, закрывая за собой дверь на ключ, а я вздыхаю, усаживаясь на подоконник.

Зря заперла. Даже если бы я хотела сбежать, то явно не могла бы из-за слабости. Страх и голодовка дают о себе знать.

Тем более слова Карима о том, что девушке без мужчины здесь не выжить, бередят душу. Куда я пойду? Да еще и без паспорта…

Вскоре дверь открывается и мне приносят обед.

Не хочу есть, но аромат горячего так манит, что я не могу удержаться.

До вечера я сижу на мягком подоконнике и считаю минуты до захода солнца. С каждым мгновением становится темнее не только на улице, но и в моей душе.

За дверью тоже тишина. Как бы я ни прислушивалась, не могла отличить ни звука, ни шага, что еще больше злило и наводило ужас.

Когда дверь распахнулась, я уже настолько себя накрутила, что казалось, вот-вот потеряю сознание.

— Одевайся! Время пришло!

Хафифа стояла в полный рост передо мной, а девушки позади нее раскладывали платье, платки, обувь и украшения.

— Это все мне? — спрашиваю я не без удивления. Встаю и аккуратно касаюсь невесомого бледно-голубого шелка.

— Не обольщайся! Это платье одолжила тебе одна из наложниц. Будь аккуратна! Вернешь после ночи!

— Утром? — переспрашиваю я, а женщина заливисто смеется.

— Ты рассчитываешь так ублажить повелителя, что он оставит тебя на ночь? — Она хватается за живот и хохочет, оглядываясь на девочек. — Нет, ну вы слышали?

Те слегка ухмыляются, боясь рассердить хозяйку, но особо не разделяют ее радости.

— Еще никому не удавалось остаться на ночь с Каримом. У него много завистников. И через такую, как ты, до него могут добраться. Должна понимать, что такой высокопоставленный человек не оставит абы кого рядом с собой на ночь!

— Но я спросила только насчет платья…

— Платье вернешь, и точка. Тебе никто ничего шить не собирается! Разве что рабочее платье! Или ты думала, что завоевала повелителя? — шипит женщина. — Так вот я тебя разочарую! Одна ночь — это все, на что ты можешь рассчитывать! Он поиграет тобой, как заморской диковинкой, и забудет!

Я прищуриваюсь, понимая, что хочу ее