Линда Ховард - Дорога домой Страница 19

Анна поколебалась, но потом все-таки решила снова вернуться к вопросу о Кенни. Эммелина имела привычку увлекаться, рассказывая о Саксоне, вероятно потому, что долгие годы была лишена такой возможности. И сейчас она наконец-то встретила того, кто знал его, и воспоминания хлынули потоком.

- Саксон говорил мне, что всегда чувствовал, что вы сторонились его, потому что он не Кенни.

Эммелина удивленно посмотрела на нее.

- Сторонились его? Не его вина, что Кенни умер. Позвольте заверить вас, если ваш ребенок умирает, вы никогда не перестаете по нему страдать. Но Кенни умер за несколько лет до того, как мы взяли Саксона. В любом случае, после того, как Кенни оставил нас, мы собирались усыновить или взять ребенка под опеку. После того, как у нас появился Саксон, вспоминать о Кенни стало не так больно. Словно Кенни был счастлив, что у нас появился кто-то еще о ком надо заботиться, и что присутствие Саксона спасает нас от тягостных мыслей. Как мы могли сторониться его, когда он прошел через такой ад? У Кенни не было здоровья, но он всегда знал, что мы любим его. И хотя он умер таким маленьким, в чем-то он был удачливее Саксона.

- Ему так сильно нужна любовь, - горло у Анны снова перехватило. – Но ему так трудно выказывать ее кому-то или позволить кому-то выказывать ее по отношению к нему.

Эммелина кивнула.

- Думаю, после того, как он понял, что мы не собираемся причинять ему боль, мы должны были быть понастойчивее, но к тому времени мы как бы привыкли держаться от него подальше. Казалось, что ему так удобнее, и мы его не трогали. Сейчас, я вижу, что мы могли бы что-то сделать, но в то время нам казалось, что мы поступаем так, как хочет он.

С минуту она посидела на деревянном кухонном стуле в тишине, слегка покачиваясь взад-вперед. А потом сказала:

- Сторонились его? Ни минуты. Никогда. Видит Бог, мы полюбили его с самого начала.

Глава 9

Когда Анна рассказала Саксону, что Гарольд умер, его лицо напряглось, а яркие глаза потускнели. Она боялась, что он вообще не захочет слушать о Брэдли, но этого не случилось. Но, если ему и было любопытно, он очень хорошо это скрывал, потому что не задал ни одного вопроса. Известие о смерти Гарольда заставило его проявить интерес, хотя и неохотно.

- Эммелина все еще живет в том же старом доме одна?

Она назвала ему адрес и он кивнул.

- Да, это тот самый дом.

- Кажется, она чувствует себя неплохо, - сказала Анна. – Она заплакала, когда я сказала, что знаю тебя. - Она глубоко вздохнула. – Ты должен ее навестить.

- Нет, - нахмурившись, резко ответил Саксон.

Он отвергал саму мысль об этом.

- Почему нет?

Анна почувствовала, как он отдаляется, видела, как замыкается его лицо. Она потянулась к нему и взяла его за руку, помня слова Эммелины о том, что они позволяли ему отдаляться вместо того, чтобы приближать к себе.

- Я не позволю тебе отгораживаться от меня. Я люблю тебя и мы с тобой заодно.

В глазах Саксона ничего нельзя было прочесть, но его вниманием она завладела.

- Если бы у меня была проблема, захотел бы ты помочь, или бросил бы меня расхлебывать все самой? – нажимала она.

У него мелькнуло какое-то выражение, слишком быстрое, чтобы она успела его расшифровать.

- Я бы позаботился о тебе, - и он сжал ее руку. – Но у меня нет проблем.

- Думаю, что есть.

- И ты настроена помочь мне решить их, независимо от того, считаю ли я, есть они или их нет, не так ли?

- Вот именно. Так и строятся близкие отношения. Люди встревают в дела других людей, потому что заботятся о них.

Когда-то он посчитал бы такое вмешательство в его личную жизнь невыносимым. И хотя ее настойчивость все еще раздражала его, но, как ни странно, в то же время заставляла чувствовать себя защищенным. Она была права: именно так и строятся отношения. Он понимал это, хотя такое происходило с ним впервые. Так или иначе, их «соглашение» превратилось в «отношения», полные сложностей, запросов и обязательств, но возврата к прежнему он не хотел. Впервые в жизни его принимали таким, каким он был. Анна знала о нем все, что только можно было знать, все отвратительные детали его рождения и детства. Она знала все самое худшее, но не бросила его.

В неожиданном порыве он посадил ее верхом себе на колени, так, чтобы видеть ее лицо, когда будет говорить. И физически, и эмоционально это была в высшей степени интимная поза для разговора, но он чувствовал, что так надо.

- Это было не лучшее время в моей жизни, - попытался объяснить он. - И я не хочу вспоминать его или снова там оказаться.

- То, что ты помнишь, искажено тем, что произошло с тобой до них. Ты вспоминаешь о них как о черствых людях, которые сторонились тебя, потому что ты не был их сыном, но они чувствовали совсем не это.

- Анна, - терпеливо сказал он. - Я там был.

Она обхватила его лицо руками.

- Ты был напуганным мальчиком. Не думаешь, что, может быть, ты настолько привык быть отвергаемым, что ждал этого и поэтому это и видел?

- А ты теперь психиатр-любитель?

- Для того, чтобы делать умозаключения, степень не требуется. - Она наклонилась вперед и сорвала быстрый поцелуй. – Она говорила часами, рассказывая мне о тебе.

- И теперь ты считаешь себя экспертом.

- Я эксперт по тебе, - фыркнула она. – Я годами изучала тебя. С той самой минуты, как стала на тебя работать.

- Ты так прелестна, когда психуешь, - заметил он, вдруг начиная наслаждаться их беседой. Он с удивлением понял, что, забавляется, дразня ее. Он мог ее разозлить, но, тем не менее, она будет его любить по-прежнему. Оказывается, обязательства имеют свои преимущества.

- Тогда я стану еще прелестнее, - предупредила она.

- С этим я как-нибудь справлюсь.

- Ты так думаешь, большой парень?

- Да, мэм. – Он подсунул руки под ее бедра и провокационно подвигал ее. - Вполне уверен.

На мгновение ее веки тяжело опустились в ответ, но затем она широко раскрыла глаза и впилась в него взглядом.

- Не пытайся отвлечь меня.

- Я и не пытаюсь.

О нет, он без малейших усилий добился своего. Хотя Анна не продвинулась в своих усилиях убедить его, она попыталась встать. Его руки сжали ее бедра и усадили на место.

- Сиди, где сидишь! – скомандовал он.

- Мы не можем разговаривать в таком положении. Ты переводишь все на секс и куда мы так придем?

- Вероятно, прямо сюда, на эту кушетку. Между прочим, не впервые.

- Саксон, пожалуйста, будь серьезнее! – простонала она, и замолчала, поразившись тому, что сама только что сказала. Она не могла поверить, что умоляла его стать серьезнее. Он был очень серьезным человеком, редко смеющимся и даже просто улыбающимся. Однако за последнюю неделю она видела больше его улыбок, чем за все три года их знакомства.