Шэрон Кендрик - Современная мадонна Страница 19

— Может, и стоит. — эхом отозвался он. — Итак, за что мы выпьем, Энджел?

Внезапно все разумные намерения Энджел испарились, она не могла произнести ни слова и только чувствовала трепет под этим проникновенным синим взглядом. И тут ребенок захныкал рядом с ней, и ей захотелось крепко обнять и защитить его.

— За Лоркана? — прошептала она.

Роури кивнул, и его лицо озарилось радостью и удивлением.

— За Лоркана, — согласился он и осушил свой бокал.

Позже Энджел с трудом могла вспомнить, о чем еще они говорили за ужином. Они оба старательно избегали разговоров о недавней трагедии. Словно обоим казалось совершенно необходимым, хотя бы временно, отодвинуть боль утраты на второй план.

Она помнила, что Роури рассказывал ей что-то о своей работе юриста, но только отвечая на ее вопросы. Раза два ей удалось насмешить его описанием жизни в отеле «Фипатрик» и рассказом о некоторых невероятных требованиях туристов, о которых ходили анекдоты среди работников отеля.

Энджел думала, что усталость заставит Роури уйти пораньше, чтобы лечь спать, но, к ее удивлению, они засиделись допоздна, и Алан Больер, немного оттаяв, сам принес им кофе и мятные лепешки.

— Как бы то ни было, а он хороший человек, — заметила Энджел, когда Больер отошел на достаточное расстояние, чтобы не слышать ее слов.

Роури положил кусочек сахара в кофе и размешал его.

— Это потому, что мы степенно ужинаем, вместо того чтобы запереться наверху и предаваться разврату.

Не в состоянии достойно ответить на его поддразнивание, Энджел развернула серебряную обертку шоколада и положила кусочек в рот.

Они допили кофе и поднялись к себе. Энджел решительно забрала у Роури колыбельку.

— Он может поспать сегодня со мной.

— Я позабочусь о нем ночью, — возразил Роури, но Энджел видела, что он с трудом сдерживает зевоту.

— Он остается со мной, — повторила она, не в силах отвести взгляд от синих глаз Роури, окруженных темными тенями. — Это прекрасная возможность узнать его получше. — И вдоволь понянчиться с ним, не чувствуя на себе пристальный взгляд Роури, который, возможно, думает, что у нее есть какие-то тайные планы, как у многих женщин. За время работы няней Энджел, к своему ужасу, узнала, что детей нередко используют для удовлетворения собственного тщеславия. Она видела женщин, которые прикасались к своим младенцам только тогда, когда были уверены, что на них смотрят. Они просто играли в материнство, не слишком волнуясь о своих детях.

— Пожалуйста, Роури, — проговорила она тихо, — позволь мне взять его.

Он открыл рот, собираясь возразить, но Энджел опередила его:

— И в конце концов, ты давно смотрел на себя в зеркало? Ты же не в состоянии приглядеть за ребенком!

— И что ты под этим подразумеваешь? — сонно спросил он, стараясь вспомнить, сколько точно ей лет. В приглушенном свете коридора, с распущенными волосами, падающими ей на плечи, Энджел казалась восемнадцатнлетией, хотя он понимал, что этого не может быть. Ей исполнилось двадцать, когда она вышла замуж за его брата. — Может, ты хочешь обвинить меня в том, что я слишком много выпил?

— Выпил? — Она осмотрела его оценивающим взглядом. Она выросла с людьми, которые добавляли виски в утренний чай! — Нужно гораздо больше, чем три четверти бутылки вина, чтобы мужчина твоего роста и твоей комплекции был пьян, Роури Мандельсон!

— Но я-то чувствую себя пьяным, — пробормотал он, а потом неожиданно протянул руку, погладил ее волосы и, подавшись вперед, прижался губами к ее губам.

Хорошо, что у Энджел на руках был ребенок, иначе она не знала бы, как вести себя в ответ. Может быть, и она чувствовала легкое опьянение, иначе нельзя объяснить ее желание ответить на этот короткий поцелуй, обхватив руками его шею и прижавшись к нему всем телом, так, чтобы он не позволил ей уйти. А собственно, почему она, словно наивная деревенская девочка, приходит в такое возбуждение из-за одного лишь невинного поцелуя?

Если бы он совсем не пил, Энджел, возможно, сделала бы именно то, чего ей хотелось. Но он выпил, пусть не так уж много вина, но, возможно, достаточно, чтобы отрицать утром подобную торопливость.

И кроме того, Энджел внезапно поняла, что Роури по-настоящему увлекал ее. Но этот мужчина не остановился бы после одного поцелуя. И что будет с ней, когда он, столь опытный в обращении с женщинами, заставит ее почувствовать всю ее слабость?

Она, дрожа, отодвинулась от него. Молча покачала головой. Шелковистые волосы обрамляли бледный овал ее лица.

— Я думаю, нам сейчас лучше лечь спать, — сказала она ему, едва дыша.

Роури кивнул. Ее слова прозвучали слегка двусмысленно. Ему страстно хотелось прижаться к ней. Он постарался отшутиться, надеясь, что это поможет ему освободиться от невыносимого желания:

— Наверное, было бы лучше, если б мы уже легли.

Энджел ожидала от него всего, чего угодно, только не такой быстрой капитуляции. Она почувствовала явное разочарование. Он мог бы побороться за нее!

— Тогда спокойной ночи, — безжизненно произнесла она.

— Спокойной ночи, Энджел, — прошептал он. — И спасибо, — добавил он нежно.

Она широко открыла глаза. За что он ее благодарит? За позволение поцеловать себя? Или за непозволение продолжать?

— За что?

— За все.

То, как он сказал это, тронуло ее сердце.

— Спокойной ночи, Роури, — ответила она неуверенно и быстро прошла с ребенком в комнату, пока ее лицо не выдало ее мысли или, хуже того, полуосознанные желания.

Она поставила колыбельку Лоркана и начала задумчиво расчесывать волосы. Какую женщину полюбит Роури Мандельсон? — думала она печально, пока готовилась ко сну.

Уложив Лоркана, она протерла лицо, переоделась в теплую пижаму и легла в постель, надеясь уснуть, но скоро поняла, почему молодые матери часто выглядят такими бледными и взволнованными.

Оказалось, она не готова к тому, что Лоркан будет просыпаться регулярно каждые два часа. Да, ей приходилось ухаживать за маленькими детьми, но у нее еще не было опыта обращения с человеком, которому всего две недели от роду.

Да еще с таким, у которого нет ни отца, ни матери. И хотя Роури говорил, что дети в его возрасте еще слишком малы, чтобы у них успели сформироваться какие-нибудь сильные привязанности, Энджел не могла этому поверить. Она могла поклясться, что малыш скучает по матери.

Этой ночью Энджел спала очень чутко и просыпалась каждый раз, когда просыпался Лоркан. Обычно она спала не меньше восьми часов в сутки и не любила, чтобы ей мешали, но, когда ее будил этот младенец, она не чувствовала ни раздражения, ни злости.