Чарити Бэрфут - Конец одиночества Страница 19

— На прошлой неделе! — Только боязнь возможной ссоры удержала ее от того, чтобы спросить, почему подруга не сообщила об этом звонке немедленно. — И что ему было надо?

— А как ты думаешь? — спросила Джудит. — Не стоит говорить, что наша беседа не доставила ему удовольствия.

— Что ж, это хорошо, — сказала Флоренс, чувствуя себя несчастной.

— Ты действительно так думаешь?

— Разумеется, — подтвердила она, стараясь скрыть свое разочарование. — Просто не могу понять, как он решился на разговор с Эвелин.

— Хватит прикидываться, ты ведь хочешь узнать, о чем они говорили, не так ли? — язвительно сказала подруга. — Что ж, насколько я знаю, она рассказала ему о том, что ты нашла своего родного отца.

У Флоренс перехватило дыхание.

— Эвелин рассказала Норману об отце? Я этому не верю!

— Видишь ли, я лично ему ничего не рассказывала, но он откуда-то это знает. — Подруга хмыкнула. — Если тебя интересует мое мнение, Эвелин, узнав от него о твоем исчезновении, была просто в шоке и решила, что он и так все знает.

Флоренс облизала пересохшие губы.

— Так, значит, она дала ему адрес, который был на письмах?

— По-моему, нет, — не слишком уверенно ответила Джудит. — Иначе, зачем ему тогда было звонить мне?

— Что же делать, Джудит!

— Ты ведь не хочешь, чтобы я дала ему твой адрес?

— Нет! — Флоренс была в ужасе от одной мысли о том, что подруга может так думать.

— Ты в этом уверена?

— Конечно, уверена! — с негодованием воскликнула она. — Признаюсь, мне было интересно узнать о том… как он воспринял мой отъезд. Но сам поступок был абсолютно верен. — Флоренс помедлила. — Так ведь?

Помолчав, Джудит ответила почти устало:

— Полагаю, что да.

— Полагаешь?

— Послушай… — простонала подруга. — Я не выдаю себя за специалиста в области человеческих отношений. Слов нет, твой роман с Таклтоном зашел в тупик. Кроме того, в твоем теперешнем положении отъезд избавил от массы хлопот не только тебя саму, но и всех остальных. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю. Однако… — Она вздохнула. — Должна признаться, мне стало жаль Таклтона. Раньше я полагала, что, несмотря на всю искренность его огорчения твоим отъездом, в глубине души он чувствует облегчение. — Джудит помолчала. — Однако Норман не мог не знать, какому чертовскому риску подвергался, идя на контакт с твоей сестрой. Тем более что все мы знаем, до какой степени ей хочется втереться в доверие к Патриции.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Флоренс.

— Не знаю. — Джудит опять вздохнула. — Я не знаю, что хочу этим сказать. Но как бы то ни было, тебе лучше держаться от всего этого подальше.

— Говорил ли он… о чем-нибудь еще?

— О чем именно?

— О письмах. — Флоренс жалела о том, что не может видеть лицо подруги. — Он был обеспокоен? Сердит? Что именно?

— Я бы сказала… что он ранен, — призналась Джудит, поворачивая нож в ране подруги. — Извини, Фло, но ты сама спросила.

— Понимаю.

— Что же касается писем, то он спросил, известно ли мне о них. Я ответила, что известно, какой смысл было врать.

— Конечно. — Флоренс помассировала пальцами ноющий висок. — Надо было мне самой сказать ему о них.

— Что? Да он бы нашел тебя сразу же после твоего отъезда! Умное решение, нечего сказать.

— Что ж… — Флоренс тряхнула головой. Надо пытаться смотреть на вещи с оптимизмом. — В конце концов я, кажется, сделала это. Полностью порвала с прошлым. Как раз то, чего мне хотелось.

— Почему-то мне не очень в это верится, — съязвила Джудит. — Ну ладно. Хватит о Нормане Таклтоне. Как ты там поживаешь? Уже записалась к врачу?

— Нет, но сделаю это, как только обоснуюсь в коттедже, — обещала Флоренс. — И немедленно позвоню тебе с установленного телефона.

После этого говорить, казалось, было не о чем. Только повесив трубку, она вспомнила, что даже не упомянула подруге о приглашении Армстронга. Может быть, просто потому, что не считала это достаточно важным? А может, причина в том, что, пока Джудит не знает об этом, у нее не будет возможности проговориться Норману?

Весь следующий день Флоренс провела в коттедже, стараясь привести в порядок спальню. Нижний этаж мог и подождать, но ее до сих пор донимала тошнота, поэтому так важно было иметь место для отдыха. Кроме того, теперь она быстро уставала и не имела желания возиться с постелью в то время, когда испытываешь единственное желание просто упасть на нее.

Обои в спальне были светлыми, легкими и, казалось, увеличивали размеры довольно маленькой комнаты. Окна располагались под козырьком крыши, сам потолок был слегка наклонным. Флоренс расположила кровать так, чтобы, проснувшись, можно было взглянуть в окно.

Следующим делом стала распаковка вещей. Последние четыре недели они были распиханы по чемоданам, и как приятно будет вновь осознавать, что все находится на своих местах…

Незаметно наступил час дня, и, бросив удовлетворенный взгляд на плоды своих усилий, она спустилась вниз, чтобы приготовить себе что-нибудь поесть. Дело двигалось неплохо, и не было никакого смысла пытаться все сделать за один день. Спешить-то ей некуда.

Неожиданно эта мысль поразила Флоренс. Да, спешить надо людям, у которых есть какое-то занятие, какая-то цель. У нее же их нет. По крайней мере, пока. С тревогой она осознала, что даже такое простое и на первый взгляд невинное соображение могло вызвать неприятные размышления о собственной жизни.

Делая себе сандвич, она вдруг заметила какой-то силуэт, промелькнувший за окном кухни. Кто-то прошел вдоль дома, поняла Флоренс и нисколько не удивилась раздавшемуся вскоре стуку в заднюю дверь. Опять Пол Армстронг, раздраженно подумала она. Времени он не теряет. Может быть, сделать вид, что ее нет дома? Нельзя: машина стоит у ворот и все окна в доме открыты.

Взглянув на свой вытянутый свитер и вылинявшие почти до белого цвета потрепанные джинсы, Флоренс поморщилась и, тяжело вздохнув, открыла дверь… Норману.

Глава восьмая

Ее обуяла такая слабость, что пришлось покрепче ухватиться за ручку двери, молясь, чтобы не упасть в обморок. Раньше такого с ней никогда не случалось, и Норман может сразу заподозрить что-то неладное. А это было совсем ни к чему.

И в то же самое время, стоя здесь и пытаясь собраться с духом, она не могла отрицать, что ей приятно глядеть на него, начиная с удлиненного загорелого лица с прищуренными, напряженно смотрящими на нее глазами за стеклами очков — и до мускулистого тела, скрытого под черной рубашкой с короткими рукавами, вельветовыми, цвета хаки брюками и небрежно наброшенным на одно плечо пиджаком.