Сандра Филд - Три дара любимому Страница 19

Его лицо окаменело. Дейвон поняла, что попала в цель. Но не успела она закрепить свой успех, как он снова холодно усмехнулся:

— Ты даже не представляешь, о чем говоришь.

— Очень хорошо представляю. Ты просто не хочешь признать, что это так. — Слова слетали у нее с языка, подгоняемые болью. — Как ты мог целовать меня, ласкать... если ты хотел только отомстить мне? Это же ужасно — так поступать! Как ты мог, Джаред?

— Это было легко, — ответил он.

С нескрываемой горечью Дейвон сказала:

— Это я была легкой добычей. Я стоила тебе всего лишь одного билета на концерт и ужина. Надеюсь, ты своё получил, Джаред. Жаль только, что повторения ты не дождешься, не так ли?

— Может быть, я и не хочу повторения.

«Действительно, зачем ему это? — подумала Дейвон. — Он свое получил». Внезапно она почувствовала, что с нее довольно. Силы оставили ее, спасительный гнев угас. Слезы снова подступили к горлу.

— Знаешь, за что я больше всего себя ненавижу? Что меня так легко задеть. Не надо, не одевайся. Я сама найду дорогу. — Даже не посмотрев на разбросанную по полу одежду, она вышла и захлопнула за собой дверь.

Тогда какой же ты, к черту, богач...

Джаред стоял, не двигаясь. Неправда. Конечно, неправда. У него денег столько, что он даже сам не знает их точного количества и никогда не истратил бы их все. Более того, он любит свою работу. И может получить любую женщину, которую захочет.

В том числе и Дейвон.

Да, он хотел Дейвон. Она провела с ним ночь и на этот раз ушла тогда, когда он был готов к ее уходу. Чего же еще он хочет?

Ей было больно, когда он сказал, что эта ночь была просто реваншем. Ей было больно. Как будто он вонзил ей в грудь нож и повернул его в ране.

Но ведь именно этого он добивался, не так ли? Чтобы Дейвон было так же больно, как ему тем утром в «Дубках», когда, проснувшись, он обнаружил свою постель пустой.

Несмотря на плотно закрытую дверь, Джареду было слышно, как она отпирает входную дверь. Он еще мог бы успеть одеться и догнать ее. Вернуть. Но он не пошевелился. Словно статуя, Джаред стоял у своей кровати, вспоминая, с какой щедростью Дейвон дарила ему себя, вспоминая ее гортанный смех, прерывистое дыхание и возгласы в момент высшего наслаждения.

Желание. Секс. Черт побери, и с тем, и с другим все как надо. Но они с Дейвон не занимались любовью. Заниматься любовью, по мнению Джареда, можно только с человеком, которого любишь. А за свои тридцать восемь лет Джаред не любил ни разу. Разумеется, любой психолог мог бы его уверить, что причина в том, что его мать умерла, когда Джареду было всего пять лет, и это обозлило его, а веру в женщин в нем убила Беатрис, хитростью женившая на себе его простодушного отца.

Беатрис. Как же он ненавидел ее!

Если добавить к этому все годы преследования его толпами созданий в юбках — только из-за того, что он богат, — то можно с уверенностью приводить Джареда Холта в пример как мужчину со стойким иммунитетом к тому, что люди зовут любовью.

Психолог ему ни к чему. И Дейвон ему ни к чему, что бы ни выражало ее лицо в последний момент. Ему не нужна любовь. Ему нужно как следует собраться с мыслями, чтобы решить новую проблему, связанную с кризисом на Дальнем Востоке.

Дело — прежде всего.

Это было одним из его главнейших правил: никогда не позволять женщинам становиться между ним и его работой. И Дейвон Фрейзер — не исключение.

Пять недель спустя Дейвон возвращалась из Австралии. Она провела целый месяц в Сиднее и Папуа-Новой Гвинее.

В Австралии она подхватила какую-то тропическую инфекцию. Или, скорее всего, в Новой Гвинее, хотя все необходимые прививки перед поездкой она сделала. Но теперь чувствовала себя, мягко говоря, отвратительно. Не успев даже распаковать чемоданы, она позвонила своему врачу и договорилась о приеме.

Разобрать вещи. Принять душ. Купить кое-что из еды, цветы для гостиной. Обычно Дейвон обожала эти мелкие повседневные заботы по возвращении домой. Тем более что на сей раз ее ожидали трехнедельные заслуженные каникулы — после того, как она сдаст отчет о проделанной работе.

Но не успела она открыть почти пустой холодильник и решить, что купить в первую очередь, как ее желудок скрутило острым приступом тошноты. Она бросилась в ванную, и второй раз за сегодняшний день ее буквально вывернуло наизнанку. Первый раз это случилось в самолете, где уборные вовсе не приспособлены для женщин с расстройством желудка, так что пришлось пользоваться пакетом.

Потом Дейвон умылась холодной водой, искоса поглядывая на свое бледное перекошенное отражение в зеркале. Под глазами круги, кожа посерела. Ничего общего с тем сияющим созданием, которое было на концерте в Нью-Йорке с мужчиной, чье одно прикосновение воспламеняло ее кровь.

Может быть, это из-за Джареда ей так скверно? И тропическая инфекция тут ни при чем? Как Дейвон ни старалась, ей не удалось на этот раз избавиться от воспоминаний о нем. Джаред преследовал ее во сне и наяву. Ее тело содрогалось от его прикосновений, а душа — от его жестокости.

Хуже всего в этой ситуации было то, что ее полностью подвела интуиция. Она приняла его страсть, его нежность за некое чувство. Но чувство здесь было только одно — чувство мести. Он удовлетворил это чувство, и больше она для него не значила ничего.

Когда-то она ошиблась в Стиве. В Питере. А теперь в Джареде.

Как глупо с ее стороны. Неужели не пора научиться проявлять ум и смекалку не только в деловых отношениях, но и в том, что касается сильной половины человечества?

По крайней мере хорошо, что она не любит его. Увлечена им — да. Но не влюблена.

Дейвон вернулась на кухню и мрачно взялась за список покупок. Когда она вернется к повседневным мелочам и выспится как следует, все забудется. Если повезет, то она вернется от доктора уже к половине шестого. Тогда вечер будет полностью в ее распоряжении. Она включит телевизор, расслабится и ляжет спать пораньше.

Она вернулась от врача в начале шестого. В прохладной гостиной, где в лучах заходящего солнца краснел букет свежих цикламенов, купленных утром, тяжело опустилась на диван и уставилась на ровную поверхность стены.

Никакой тропической инфекции она не подхватила. Причина недомогания в другом. Она беременна.

Вот уже семь недель.

Отцом, разумеется, был Джаред. По всей видимости, она забеременела еще в их первую ночь, в «Дубках».

Спирали на месте давно не было, как сообщил ей доктор, — она вышла, скорее всего, когда ее мучили ужасные сбои в цикле на Борнео. А Дейвон была слишком занята торговыми переговорами, чтобы обращать внимание на неполадки в своем организме. Тем более что предохранение от беременности ее интересовало тогда меньше всего.