Ронда Грей - Голос рассудка Страница 19

Хозяйка с интересом наблюдала, как Дик, самый аккуратный из известных ей мужчин, влажными липкими руками запихивает в рот сладкое сочное мясо. Встретив ее взгляд, он улыбнулся и взял еще одного краба. Долли подозревала, что внутри у Дика все переворачивается от такого способа принятия пищи. Но так уж принято было у них расправляться с крабами, и у него не оставалось иного выхода, как последовать общему примеру. Что ж, если она сама не смогла покончить с мечтой о романтическом приключении, может, крабы сделают это за нее?

Краешком глаза Долли наблюдала за детьми. Кэрол уже целиком завладела вниманием Дика, говорит только с ним и не обращает ни на кого внимания. Китти, вдохновленная примером старшей сестры, наевшись, сбегала в детскую и притащила огромную коробку. Освободив на столе местечко, она водрузила ее на стол и собралась показывать свою коллекцию ракушек.

— Не приставай, Китти! — остановил ее брат. — Очень интересно Дику слушать про твои ракушки!

Слезы подступили к глазам девочки.

— Ну что ты, Китти, — быстро сказал Дик, испугавшись, что девочка заплачет, — я жду не дождусь твоего рассказа.

Мать усмехнулась. Ну как, получил, что хотел? Сейчас тебя начнет третировать Китти. Но девочка смотрела на него так нерешительно, что Долли поспешила прийти ей на помощь.

— Кэрол, Клод, убирайте со стола и садитесь за уроки!

Пока Долли чистила котел, дети, громко протестуя, свернули газеты с очистками, выбросили их в мусоропровод и отправились готовиться к завтрашним занятиям в школе.

Счастливая Китти с увлечением рассказывала Дику, где, когда и при каких обстоятельствах ее коллекция пополнялась очередным экспонатом. Он любовался каждой ракушкой, сообщал, как они называются по-латыни, рассказывал, к какому классу и виду они принадлежат. Еще они вместе раздумывали, на что похожи ракушки, которым Китти не успела дать имя. Одну назвали «Львиное ухо», другую — «Бубенчик», третью — «Крыло ангела». Прислушиваясь к разговору маленькой девочки и взрослого мужчины, Долли подумала о том, что удовольствие от общения, кажется, получают оба. Девочка с увлечением играла в свою игру, а Дик был рад тому, что кто-то может по достоинству оценить его опыт и компетентность.

Таким образом, вечер прошел благополучно. В десять часов мать уложила Китти спать и пожелала всем детям спокойной ночи. Гость объявил, что и ему пора. Долли не удивилась. Он и так почти весь день возился с ее детьми и неплохо при этом справлялся. Она и сама устала, он уходит — и это к лучшему. Неважно, что весь вечер она втайне надеялась, что, покончив с делами и уложив детей, сможет спокойно посидеть с ним рядом на террасе. И, может быть, он даже обнимет ее… Он решил по-другому — так пусть же скорее уходит! Почему он не спешит? Ждет от нее каких-то прощальных слов?

В небе светился тоненький серп нарождающегося месяца, в воздухе был разлит пьянящий аромат жимолости. С океана дул легкий ветерок, раскачивая старые качели. Вздохнув, Долли опустилась на полосатое парусиновое сиденье.

— Дик, извини за испорченный день. Но мы так живем, и…

— Испорченный?

Дик уже собирался уходить, но не мог оставлять ее наедине с такими мыслями. Он присел рядом с Долли на качели и как когда-то — кажется, страшно давно — взял ее руки в свои.

— Ты глубоко ошибаешься. Я чудесно провел время! Я научился ловить крабов, а теперь еще и узнал, как их готовить. Таких вкусных крабов я ел впервые в жизни!

Долли устало улыбнулась и взглянула на него недоверчиво.

— Дети болтали чепуху, часто говорили невпопад… А тут еще Китти со своей коллекцией… Ты был очень терпелив к ней.

Дик широко улыбнулся.

— А ведь я давно интересуюсь раковинами и был очень тронут ее увлечением.

Долли прекрасно понимала, что его слова — всего лишь дань вежливости, и все-таки была благодарна ему.

Дик видел, как расстроена Долли, и решил посидеть с ней еще немного. Она говорила, что не испытывает одиночества. Но ее старый дом так отгорожен от всего мира: с одной стороны — лес, с другой — океан, с третьей — заболоченная пустошь. И только один дом рядом — дом, в котором живет он. Как угодно, но хотя бы несколько слов участия Долли заслужила.

Гость оттолкнулся ногой от пола, и они стали медленно качаться. Рядом на подоконнике стоял маленький старенький радиоприемник. Улыбнувшись, Дик произнес:

— Хватит на сегодня разговоров, давай послушаем музыку, — и принялся крутить ручку настройки, пытаясь поймать какую-нибудь станцию.

Внезапно Долли захотелось, чтобы он ушел как можно быстрее. Лунный свет, ароматный воздух теплой ночи, легкая музыка — вся эта романтическая атмосфера навевала несбыточные и опасные фантазии.

Парусина прогнулась, и они оказались прижатыми друг к другу, раскачиваясь в такт льющейся из приемника тихой мелодии. Она ощущала его волнующую близость, вдыхала солоноватый запах его тела… Ничто не может сравниться с магией вот такой весенней ночи! — подумала Долли. Как хорошо и спокойно просто сидеть рядом с ним. Интересно, что он сейчас чувствует? Украдкой взглянув на Дика, Долли попыталась угадать его настроение. Но выражение глаз скрыла ночь. Затаив дыхание, она смотрела на него, стараясь запечатлеть в памяти прядь волос, упавшую на лоб, прямой нос, крепкие скулы, крупный рот, умевший быть и требовательным, и нежным… И опять ее сердце предательски забилось, гулко отдаваясь в висках.

Качели остановились. Долли почувствовала, что еще несколько секунд общения с этим мужчиной — и она просто не выдержит. Из приемника полилась нежная протяжная мелодия. Чарующий женский голос пел:

Целуй меня, мой друг ночной…

— Потанцуем? — спросил Дик и решительно взял ее за руку.

Долли с готовностью поднялась с качелей. Дик обнял ее за талию и уверенно повел в вальсе. Она слегка откинулась назад, запрокинула голову, посмотрела на него. В ее глазах была такая бесконечная нежность, что Дик едва не заплакал от счастья. Он ничем не заслужил такую женщину! Долли закрыла глаза и опустила голову ему на плечо.

— Помечтай обо мне, — пел голос.

Казалось, слова песни обращены непосредственно к ним, к ним одним… Почти незаметно в мелодии появились испанские мотивы. Музыка наполнилась страстью, зазвучал «Голубой блюз». Долли хорошо знала эту песенку и не раз напевала ее, неособенно вдумываясь в смысл. Но сейчас, когда эти слова тихонько шептал ей на ухо Дик, они вдруг наполнились содержанием, понятным только им одним. Дрожь пробежала по ее телу. Губы Дика приятно щекотали ухо… Долли просто не смогла не подставить ему губы, и он жадно стал целовать ее лицо, шею, рот. Обняв Долли обеими руками, он прижал ее к своему крепкому, горячему телу. А она приподнялась на цыпочки и обняла его за шею, прижимаясь к нему все теснее и теснее, пока сердца их не слились в одно трепещущее сердце.