Анастасия Эльберг - Нити судьбы Страница 19

— О чем ты?

— Обо всем. — Я сделала неопределенный жест рукой. — Сколько это может продолжаться? Неделю? Две недели? Полгода? Год? Ты не заменишь мне Карлу, как бы я ни старалась себя убедить в том, что ты — это она. Сейчас для тебя все эти ощущения в новинку, но тебе это быстро надоест, и ты отправишься на поиски очередных приключений. Новые ощущения. Ты ведь так их любишь. А я останусь ни с чем. Как всегда.

Вид у Джессики был такой, будто ее внезапно облили ледяной водой, но не подали полотенце.

— Ванесса… — начала она и осеклась. — Я, конечно, понимаю, о чем ты говоришь…

— Не думаю. Но это только к лучшему.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, просто я не думала, что ты воспринимаешь это так серьезно. То есть, я, конечно, догадывалась, но мне казалось, что… ладно, не важно, зачем сейчас об этом говорить. — Она отложила салфетку. — Я тебя понимаю. И, мне кажется, есть отличный выход из ситуации. Я уеду.

Я подняла голову.

— И куда же ты уедешь? Квартиру тебе не найти, по крайней мере, в ближайшие два месяца точно. Где ты будешь жить? У Вивиана? У Адама? У Колетт?

— Нет. Я перееду сюда. В Треверберг.

Подошедший официант осведомился, не желаем ли мы что-то заказать, и Джессика отослала его жестом.

— Тебе так понравился город? — поинтересовалась я.

— Я жила здесь до того, как переехала в Штаты. — Джессика помолчала. — После фотосессии — тогда, когда я не смогла прийти в клуб — мы поехали погулять, нас пригласили на вечеринку. Я встретила там Кристофера. Мы разговорились, оказывается, он часто бывает в Мирквуде… — Она посмотрела на меня. — Это мой бывший любовник.

— Тот самый, от которого ты уехала в Штаты. Да, я помню.

— Он живет в Треверберге. Теперь у него свой бизнес, картинная галерея в старой части города. В общем… если не ходить вокруг да около, мы поговорили, и я решила — а почему бы мне не дать ему еще один шанс?

Я сделала последнюю затяжку, и сигарета отправилась в пепельницу.

— Он изменился! — с жаром продолжала Джессика. — Он стал другим… совсем другим. Люди меняются. Редко… но такое бывает.

— Ты на самом деле в это веришь?

Она потупилась и снова взяла измятую салфетку.

— Если честно, не очень… но что мешает мне дать ему еще одну возможность? Я ничего не теряю. У меня есть работа, и деньги у меня есть. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю, что ты потерпишь неудачу. Но попытаться стоит в любом случае.

Джессика снова подняла на меня глаза. Сейчас она больше всего была похожа на испуганного ребенка, который рассказал кому-то из родителей о проделке, а теперь ждет наказания. Я протянула руку, прикоснулась к ее пальцам и осторожно сжала их.

— Ты молода, — сказала я. — Твой мир перевернется еще не раз. Делай то, что считаешь нужным — то, что подсказывает тебе сердце. Даже если ты ошибешься, ты будешь знать, что не шла против себя.

Она сжала мои пальцы в ответ и улыбнулась.

— Спасибо. Значит, ты не расстроилась? Я буду звонить… и писать. И еще я заведу кошку! Я давно об этом мечтала… а сегодня мы повеселимся вовсю

Вивиан

Для конца апреля ночь выдалась теплой, даже душной: привезенный мной свитер остался в сумке, и я отправился гулять в легкой рубашке. Изольда по случаю хорошей погоды облачилась в платье без рукавов, но поверх него предусмотрительно накинула жакет. В последний момент мы решили, что будет глупо променять такой прекрасный вечер на душный клуб, пусть и с изысканными развлечениями, и отправились на прогулку по старой части города.

Мы сделали небольшой круг по городу и вышли к реке, где в такой день и в такой час, конечно же, гуляла целая толпа народа.

— Найдем место потише, — предложила Изольда. — Тут есть замечательный парк.

Если на входе в парк фонари ярко освещали дорожки, то в его глубине света не было совсем. Тишину нарушал разве что приглушенный смех горожан, но он доносился издалека и, казалось, принадлежал к другой реальности. В сердце парка было сумрачно и тихо. Скамеек тут, впрочем, тоже не было, и мы с Изольдой опустились на траву.

— Ну что, как тебе здесь?

Она лежала, подложив руки под голову, и смотрела на меня. Постепенно мои глаза привыкли к темноте, и я заметил, что она улыбается.

— Очень здорово. Жаль, что я так и не придумал костюм.

— Ты бы принял участие в конкурсе и получил бы приз. Ну, вот мы одни, в темном романтичном парке. Ты ведь хотел поговорить со мной наедине. Что ты хотел мне сказать?

Пару секунд я молчал — не столько потому, что не знал, как сформулировать свои мысли, сколько потому, что язык мой не хотел меня слушаться.

— Ты ведь хотел поговорить, да? — снова нарушила тишину Изольда. — Я тебя слушаю. Что-то насчет бумаг? Вас с Адамом не устроили какие-то детали? Их можно обсудить завтра с утра. Не люблю говорить о делах вечером. Особенно если это праздничный вечер.

— Нет, к делам это не имеет отношения. — Я порылся в кармане брюк, достал портсигар, но через долю секунды вернул его на место. — Просто… не знаю, с чего начать.

Она легла на бок и положила ладонь под щеку — так, будто намеревалась подремать. Но глаза ее были открыты, и она по-прежнему смотрела на меня.

— Попробуй начать сначала.

— Не знаю, где у этой истории начало. Может, она началась в тот день, когда я впервые тебя увидел. Или в тот день, когда я пришел навестить тебя в твоем доме в Мирквуде после переезда. Или она началась в другой момент, но… я, черт побери, думаю о тебе почти двадцать четыре часа в сутки. Ты снишься мне почти каждую ночь. Я думаю о тебе даже тогда, когда я сплю с другими женщинами. Когда я вижу тебя, у меня что-то происходит в голове, и… и я больше себе не принадлежу. Я готов сделать все, что ты попросишь. Если ты прикажешь мне спрыгнуть с крыши, я спрошу, на какой небоскреб мне нужно взобраться.

Изольда погладила меня по руке.

— Я уже говорила тебе, что это обыкновенная влюбленность, мой хороший. Да, она противоречит твоему характеру, и поэтому странно воспринимается. Но скоро это пройдет.

— Нет, не пройдет. Потому что я люблю тебя, Изольда. Увы, мне хорошо известно, что это за чувство. И, если влюбленность когда-то приносила мне положительные эмоции, то любовь приносит мне только боль. Самую разную боль. Положительные эмоции всегда одинаковые. Радость, счастье. Они однообразны. А вот боль каждый раз разная. У нее так много оттенков, так много масок. Ты живешь и думаешь: когда же ты получишь по голове в очередной раз? Кем она будет, эта женщина, рядом с которой ты вспомнишь, как нашел свою невесту в ванне с перерезанными венами и опоздал всего лишь на пять минут? Или другую женщину, ту, с которой четыре года жил под одной крышей, к ногам которой ты положил все, что у тебя было, а она лгала тебе каждый день и убила твоего еще не родившегося ребенка? Какой она будет, эта женщина? Как ее будут звать, какая у нее будет улыбка, как будет пахнуть ее кожа? Откуда она придет, куда и когда она уйдет — и какую боль она тебе причинит? Что это будут за ощущения? Новизна… мы ведь с тобой оба любим разнообразие, да?