Ким Лоренс - Киногерой для Розалинды Страница 19

— После моих сегодняшних подвигов? — хмыкнул Сэм. — Не настолько же ты наивна, Ро-залинда! Сама понимаешь, что об этом скажут.

Самолюбие Линди страдало оттого, что он уходит, и еще оттого, что ей так постыдно хочется умолять его остаться, поэтому она огрызнулась:

— Так что же скажут? Я не ясновидящая!

— Скажут, само собой, что Сэм Рурк влюбился в тебя.

Линди оцепенела, вглядываясь в его насмешливое лицо.

— И будут правы? — прошептала она севшим голосом.

— Да, — ответил он уже без всякой иронии.

Линди не могла двинуться, словно парализованная. Когда она сумела выговорить сдавленным голосом нечто нечленораздельное, Сэма уже и след простыл.

Потрясенная, растерянная, Линди не знала, плакать ей или смеяться. Как он мог? Линди заметалась по комнате, не в силах усидеть на месте. Как он мог сказать такое, а потом взять и уйти?! Это же бесчеловечно! Жестоко! И как это по-мужски!

«Если он меня любит, почему не остался, проклятый?»

Линди бросилась в спальню Хоуп и рывком распахнула дверь:

— Хоуп, ты не спишь?

— Уже нет, а что случилось?

— Я тебя разбудила? Прости, пожалуйста! «Какая я эгоистка», — покаянно думала она, глядя, как Хоуп, протирая глаза, включает настольную лампу.

— Я пойду, — промямлила Линди.

— Не дури. Садись сюда, — Хоуп села в постели и похлопала рукой по одеялу.

— Я, наверное, просто лопну, если не поговорю с кем-нибудь, — созналась Линди, присаживаясь на краешек кровати.

— Нет, нет, этого мы не допустим. Ну, давай, рассказывай, — вздохнула Хоуп.

— Я не знаю, заметила ли ты, но я с Сэмом... мы с Сэмом...

— Я заметила.

— Понимаешь, в чем дело... я спросила Сэма, любит ли он меня.

Тут Хоуп окончательно проснулась и широко раскрыла глаза.

— Что ты сделала?

— Спросила, любит ли он меня.

— А я-то думала, что у нас в семье только Анна всегда ляпает, что в голову придет! — Хоуп посмотрела на сестру в изумлении. — Ну, не мучай меня, Линди, я изнываю от неизвестности! Ты мне расскажешь, что он ответил?

— Да... То есть не «да, я расскажу», а он ответил «да».

Хоуп без труда расшифровала это сбивчивое высказывание.

— Bay! — прошептала она. Ее глаза сияли. — Ну, давай, рассказывай остальное! — нетерпеливо потребовала она.

— Это все. Он больше ничего не сказал... он ушел!

— Быть не может! — простонала Хоуп. Теперь она поняла, почему у Линди такой ошарашенный вид. — Ничего себе, эффектный уход со сцены! Слушай, натяни-ка на себя одеяло, — заботливо прибавила Хоуп. — Ты трясешься как осиновый лист.

— Наверное, это нервный шок.

— Скажи мне главное: ты-то его любишь?

Линди сжала руки, приложила кончики пальцев к губам.

— Я пыталась убедить себя, что это случайный роман, но разве можно в него не влюбиться? Он же практически совершенство!

Услышав столь пылкую характеристику из уст своей сдержанной и осторожной сестры, Хоуп озабоченно наморщила гладкий лоб.

— Он душка, не спорю, но, Линди, пожалуйста, не надо возносить его на пьедестал.

— Да я не возношу, — ответила Линди, краснея. — Просто я в жизни не встречала такого человека. Я совсем по-другому его себе представляла...

— Тем более, не торопи события.

— А разве нельзя получать от них удовольствие? — В глазах Линди вдруг заплясали чертики.

— Можно, конечно. Если подумать, тебе пора уже начать наслаждаться жизнью, сестренка.

Линди встала. На полпути к двери она обернулась:

— Знаешь, я сначала думала, что это будет что-то вроде курортного романа. А теперь все вдруг стало так сложно... У него работа, и у меня тоже... На расстоянии нелегко поддерживать прочные отношения.

Линди прикусила пухлую нижнюю губку. В ее лице промелькнуло неуверенное выражение.

— Я как-то даже не думала, что, может быть, нужно будет рассказать ему про Пола и про ребенка, — выпалила она.

Уже много лет эта тема не упоминалась в разговорах между тройняшками. Хоуп сразу стала серьезной и сочувственно посмотрела на сестру.

— Это только тебе решать, Линди. Неужели ты до сих пор чувствуешь себя виноватой? Линди, ты же была жертвой. Ты мучаешься, а тому подонку хоть бы что!

— Если бы все было так просто и ясно, — грустно ответила Линди.

Конечно, когда она влюбилась в Пола, откуда ей было знать, что он женат. Он действительно воспользовался своим положением ее научного руководителя в медицинском институте. А она тогда была наивной девчонкой-мечтательницей, которая впервые оказалась далеко от дома. Но все-таки она действительно влюбилась в него по уши и сама вешалась ему на шею.

Только когда она рассказала ему о ребенке, ей открылась правда. Он пришел в страшную ярость. Оказалось, что у него уже есть семья. Он повел себя просто отвратительно, пригрозил, что будет отрицать свое отцовство, если она кому-нибудь расскажет.

— Мало ли от кого у тебя ребенок! — бросил он издевательски. — Лучше избавься от этого отродья, пока не поздно.

Линди до сих пор вздрагивала, вспоминая эти мерзкие слова. А тогда она чуть не умерла от обиды и унижения.

Неизвестно, что могло бы случиться, если бы как раз в то время в город не приехала на гастроли балетная труппа, где танцевала ее сестра Анна. Анна взяла ее под свое крыло. Линди потеряла ребенка на таком раннем сроке, что никто, кроме трех сестер, ни о чем не узнал. Не знали даже их родители.

Все эти годы Линди жила с чувством вины, но не за свой неудачный роман. Когда у нее случился выкидыш, она испытала облегчение. За время своей короткой беременности она уже не раз задумывалась: неужели каждый раз, глядя на ребенка, она должна будет вспоминать ненавистного Пола? Его лицо, когда-то такое любимое, теперь было ей противно. Вот за эти мысли она не могла себя простить.

Сэм видел, что Линди приходится нелегко. Ему страшно хотелось ей помочь, но он знал, что она слишком горда; и потому старался не вмешиваться. Он не опровергал и не подтверждал ходившие вокруг них слухи. Съемочная группа во все глаза следила за ними.

Сэм проклинал себя за то, что не сдержался, сорвался при журналистах и фотографах, и в результате Розалинда оказалась втянута в весь этот цирк, из которого состояла — по крайней мере частично — его жизнь. Стоило ему прикрыть глаза—и Сэм снова вспоминал слепую ярость, охватившую его, когда этот мерзавец журналист полез к Розалинде со своими непристойными намеками. «Иногда, — размышлял Сэм, — нужно как следует получить по голове, чтобы разглядеть то, что у тебя под самым носом».

В любом случае женщине, которую он полюбит, придется научиться жить под прицелом фотоаппаратов. Он не сможет полностью защитить свою любимую от прессы. Вчера он ясно видел на ее лице страх и отвращение. Что, если с годами постоянное вмешательство прессы в их личную жизнь разрушит их отношения? Боже, что за мысли! Не слишком ли далеко он заглядывает? Хватит анализировать, нужно учиться верить.