Опьяненная страстью - Мишель Смарт Страница 19

— На самом деле их больше нет.

— Значит, последний был, когда ты впервые осталась на ночь в иглу?

— Да. Я бы не устроилась сюда на работу, если бы не могла держать приступы под контролем. Я не знала, что у меня началась клаустрофобия. Если бы это было так, я бы не осталась в иглу, и приступа паники не случилось бы.

— Если ты держала их под контролем, значит, было время, когда они выходили из-под контроля?

Лена вспомнила то время, когда до десяти приступов паники в день считалось нормальным. Ужасным, но нормальным.

— Не знаю насчет отсутствия контроля, но они случались довольно часто.

— Когда это началось?

— Шесть лет назад.

— После того как с твоей сестрой произошел тот несчастный случай? — угадал Сиопис.

— Да…

Константинос начал поглаживать ее по животу и почувствовал мягкий толчок. Ребенок двигался под его ладонью.

Лена содрогнулась и резко изменила положение, — теперь она лежала на спине, вытянув ноги. — Что случилось?

Она вздохнула и погладила его по щеке.

— Я была с ней в одной машине.

Константинос похолодел.

— Вы вместе попали в аварию?

— Да. Мне исполнялось двадцать. Мы гуляли с друзьями. Хайди избегала алкоголя, в тот вечер она села за руль. Мы ехали домой, когда в нас влетел пьяный водитель. Наша машина перевернулась.

Константинос прижался губами к ее лбу.

— Ты сильно пострадала?

— Ничего серьезного. Другая машина врезалась в водительскую дверь и столкнула нас в кювет. Хайди была… Я думала…

— Что?

— Я думала, она мертва. — Лена судорожно выдохнула, вспомнив, какой ужас испытала, когда умоляла сестру очнуться. — Я так испугалась, Тинос! Я не могла дотянуться до телефона, чтобы позвать на помощь. Была кромешная тьма, но я чувствовала запах крови и знала, что он исходит не от меня, а от нее, и я не могла отстегнуть ремень безопасности и добраться до телефона. Я висела вниз головой и была дезориентирована, и Хайди тоже висела вниз головой, как в фильме ужасов, и не отвечала, и я чувствовала запах ее крови, и ничего не могла поделать… и…

Смутно осознавая, что она вот-вот доведет себя до очередной панической атаки, Лена закрыла глаза и уткнулась в шею Константиноса, чтобы вдохнуть его успокаивающий запах.

— Отплывает большой корабль, алле-оп, алле-оп… — психотерапевт рекомендовал петь, чтобы контролировать приступы, и Лена пела, чтобы не провалиться в пучину ужаса, — в последний сентябрьский день.

— И долго ты там пробыла? — нарушил тишину Константинос.

Лена снова вдохнула его мускусный запах, прежде чем ответить:

— Всего десять минут или около того, но это были самые долгие минуты в моей жизни. Казалось, прошли часы. Когда нас обнаружили, я считала, что умираю. К счастью, оказалось, что на мне ни царапины.

— Да, но ты серьезно пострадала. Твое состояние… — пробормотал Константинос.

— Это ерунда. Я здорова. Я могу ходить, дышать без посторонней помощи. Могу иметь детей. У Хайди никогда не будет ничего подобного, и мне хочется плакать, потому что это она — прирожденная мать, а не я. Все ее надежды и мечты останутся несбыточными, и все же она улыбается, старается не унывать. Хайди настаивает, чтобы я жила полной жизнью. Помнишь, ты спрашивал, почему я здесь, а не дома, помогаю семье?

Константинос вздохнул.

— Лена, прости. Я не должен был этого говорить.

— Поверь, нет ничего такого, о чем бы я не думала тысячу раз. Почему я должна осуществлять свою мечту, когда Хайди потеряла все? Но именно она упросила меня поехать.

— А родители?

— Они тоже хотели, чтобы я поехала. Они втроем уговаривали меня, поскольку Хайди потеряла здоровье и мечты, было бы правильно, если бы я максимально использовала свои. Папа заметил объявление о приеме на работу — он взял на себя смелость подписаться на уйму шведских сайтов по подбору персонала. Швеция всегда была моим любимым местом. Я жила ради лета и Рождества, которые мы проводили здесь. Я всегда мечтала жить здесь, среди снега, кататься на хаски. Папа заставил меня подать резюме. Они все. Они даже устроили для меня прощальную вечеринку. Если бы Хайди могла выпрыгнуть из своего инвалидного кресла и помочь мне собрать чемодан, она сделала бы это.

— Но ты все еще чувствуешь вину, — догадался он.

Лене потребовалось время, чтобы ответить.

— Это всегда со мной… Я никак не могу отделаться от мысли, что, пока я живу полноценной жизнью, Хайди прикована к инвалидному креслу и полностью зависит от меня.

— Именно поэтому ты не рассказала семье о ребенке? Боишься, что эта новость сделает ей больно? — Я не… — Лена сглотнула. — Я не думала об этом в таком ключе. Возможно, это сыграло свою роль.

Константинос вспомнил, как просматривал аккаунты персонала ледяного отеля в социальных сетях в поисках доказательств того, что другой мужчина мог быть отцом ее ребенка.

— Скажи еще кое-что, — сказал он, преодолев чувство вины. — Я стал твоим первым любовником после несчастного случая из-за Хайди. Несчастный случай помешал тебе завести отношения?

— У меня был только один парень, — призналась Лена. — Он порвал со мной, когда поступил в университет за пару месяцев до несчастного случая. После аварии у меня не было времени даже думать об отношениях.

— Но ты здесь уже четыре года. Ты красивая. Парней тянет к тебе. Я не могу представить, что все это время ты была одинока.

— Разумеется, мне постоянно предлагают провести вечер. Но мне всегда было это неинтересно. — Все еще тоскуешь по своей первой любви? — Константинос ощутил укол ревности.

— Господи, нет! — Впервые с тех пор, как она начала открываться ему, в голосе зазвучала легкость. — Мы с Джеймсом… Мне неприятно это признавать, но тогда я была очень поверхностной. Единственное, что мне в нем нравилось, — это лицо. Джеймс был очень красивым. Он нравился всем девушкам. Я проплакала неделю после того, как мы расстались, но на самом деле я просто драматизировала. В моих чувствах не было искренности. Мне просто нравилось, когда меня видели с ним.

— Если тебе нравятся красивые лица, почему же ты нарушила свой обет безбрачия со мной?

Глава 11

Лена с удивительной ловкостью развернулась и, толкнув его в плечи, уложила на лопатки.

— Послушай меня, Константинос Сиопис, — яростно сказала она прямо ему в лицо. — Ты не урод, и я переспала с тобой не потому, что ты богат, или потому что выпила лишнего. Я переспала с тобой, потому что не могла этого не сделать. Ты улыбнулся мне… Я никогда раньше не видела, как ты улыбаешься… Твоя улыбка