Габриэль Тревис - Брак по принуждению Страница 2

Может быть, этот мошенник уже понял, что зря тратит свое время? О, как она надеялась на это! Он откуда-то знал, что ее отец больше не может позволить себе нанять слуг, чтобы поддерживать громадный дом и сады в порядке, и теперь мог лично убедиться, что поживиться здесь ему будет нечем.

Гордо подняв голову, она вызывающе холодным тоном заявила:

— Как вы можете видеть, здесь для вас ничего нет.

— Вы думаете, нет? — с коварной учтивостью возразил тот. — Я боюсь, что вы очень, очень ошибаетесь.

Выражение его серых внимательных глаз смутило девушку больше, чем она хотела бы показать: незнакомец в упор рассматривал ее саму, словно оценивая ее внешность, характер и душевные качества.

Внезапно на его лице появилась обольстительная улыбка, и во рту у девушки пересохло. Она конвульсивно вздохнула. Ей вдруг пришло в голову, что они наедине в этом огромном старинном доме, и кто знает, что может прийти в голову этому более чем сомнительному визитеру? Она с ужасом осознала, сколь ненадежной защитой был халат, второпях накинутый ею. Однако его глаза вдруг потеплели, а на мужественном лице появилось выражение симпатии к девушке. Невольно она почувствовала в себе ответное чувство к этому человеку.

— Криста…

Незнакомец шагнул вперед, и его глаза стали серьезными, как если бы он собирался сказать ей что-то важное; в этот момент она услышала звук подъезжающего автомобиля отца и с облегчением вздохнула.

Криста заторопилась к двери, ее движения были стремительны, потому что она боялась, что гость попытается остановить ее. Но когда она невольно обернулась, тот спокойно стоял на месте, руки его были засунуты в карманы, и всем своим видом он являл непринужденность.

У девушки защемило сердце, когда она увидела, как отец расслабленно выбирается из машины. Как можно было надеяться на то, что он вышвырнет нахального незнакомца, который расположился в холле как у себя дома, словно он был хозяином их поместья! Криста глубоко любила своего отца, но любовь не делала ее слепой к его недостаткам, и она встревожилась, увидев, что он подавлен и, словно чувствуя свою вину в чем-то, избегает встретиться с ней взглядом.

Со времени смерти матери, последовавшей десять лет тому назад, когда Кристе было только двенадцать, она привыкла к колебаниям в настроениях своего отца и поняла, что они обусловлены его неспособностью примириться с безвременной кончиной жены, которую он обожал и которую не прекращал обожать и оплакивать все время. Но за последние месяцы настроение у него стало настолько плохим, что ей полгода назад пришлось отказаться от своей карьеры и вернуться домой, чтобы помочь ему. Нельзя сказать, что она достигла большого успеха в этом, сухо подумала Криста, заметив с невольным состраданием, каким подавленным он казался: ноги отца заплетались, и он ожидал выговора — естественной реакции дочери на то, что отсутствовал целую ночь и заставил ее волноваться.

Кристе надо было, чтобы он присмотрел за непрошеным гостем, пока она вызовет полицию. Не то чтобы ей хотелось посадить того в кутузку, но было ясно, что ничто, кроме сильной руки закона, не заставит его убраться из их дома.

Она поспешила вниз по разрушающимся каменным ступеням, чувствуя, как легкий летний ветерок дует ей в лицо и распушает волосы, и сердясь на то, что ее отец двигается невыносимо медленно. Бог знает, что может натворить за это время в доме этот мошенник! Но отец поразил ее неожиданным вопросом:

— Росс Донахью уже здесь? Надеюсь, ты отвела ему комнату и накормила хорошим завтраком? Я задержался дольше, чем предполагал. — Трясущейся рукой он провел по своим волосам.

Криста, чувствуя нелепость ситуации, спросила вдруг севшим голосом:

— Так ты действительно пригласил его в гости?

— Конечно. Я думал, он объяснит тебе это!

— Я полагаю, ты мог бы предупредить меня или хотя бы приехать с ним. И с каких это пор мы приглашаем гостей провести с нами уик-энд? — проговорила она, не повышая голоса, так как опасалась, что Донахью напрягает сейчас слух, чтобы услышать, о чем она говорит. — Дом не предназначен…

Она развела руками, не закончив фразы: говорить было не о чем. Ее отец хорошо знал плачевное состояние дома.

— У меня не было возможности предуведомить тебя, — защищался Амброз Лиддиат.

— Однако тебе все же следовало найти такую возможность, потому что я попыталась указать твоему гостю на дверь, угрожая ему полицией.

— Что ты сделала?!

— А что мне оставалось? Ты отсутствовал всю ночь, даже не сообщив мне по телефону, когда тебя ждать. Затем в шесть утра прибывает совершенно незнакомый человек и заявляет, что его пригласили в гости на конец недели! Какой, ты считаешь, должна быть моя реакция? Я подумала, что он…

— То, что ты подумала, не имеет значения, моя девочка.

Лицо отца стало пепельно-серым, а голос понизился до шепота:

— Я провел последнюю часть ночи, обсуждая с Донахью деловые вопросы — окончательное решение мы примем сегодня или завтра. — Он бросил беглый затравленный взгляд через плечо. — Я молю Бога, чтобы ты все не погубила.

— Погубила что? — раздраженно спросила Криста, упрямо подняв подбородок.

Отец, прекратив пререкания, устремился в дом. Что бы ни было погублено, в этом ему надо винить только самого себя.

Год назад она обнаружила, что отец начал сильно пить и играть на суммы, потеря которых сулила ему крупные финансовые неприятности. У нее не было другого выбора, как вернуться домой и попытаться заставить отца образумиться, продать фамильный дом и начать жить заново, более скромно. Но он отказывался слушать ее, уверяя, то его увлечение игрой вызвано стремлением восстановить благополучие их маленькой семьи.

Нет, он явно провел ночь, играя с Донахью в азартные игры. Сколько же он проиграл? И решил ли Донахью, что их дом имеет достаточную ценность, чтобы покрыть долг отца?

Сжав губы, она поднялась вслед за отцом по лестнице и столкнулась нос к носу с Донахью.

— Уже уезжаете?

Эти слова помимо воли девушки слетели с ее языка. Если гость думал, что она собирается извиниться за то, что назвала его мошенником, он ошибался, ибо мнение Кристы о нем осталось неизменным.

— Мне жаль разочаровывать вас, но я остаюсь.

Его привлекательное лицо оставалось невозмутимым, но по озорным искоркам в светлых глазах, обрамленных черными ресницами, Криста поняла, что он смеется над ней, и ее щеки окрасились гневным румянцем, когда он объяснил небрежно:

— Я заглянул к себе по дороге сюда, чтобы упаковать свои вещи, после того как Амброз так гостеприимно пригласил меня. Я просто собираюсь забрать их из машины.