Сандра Мартон - Опасный человек Страница 2

Надо отдать ей должное, она быстро пришла в себя и произнесла спокойным, деловым тоном:

– У нас есть кое-что для вас, сэр.

Что-то для него? Только бы не приглашение на какое-нибудь официальное мероприятие, где люди с серьезными лицами захотят пожать ему руку.

К счастью, это оказалось не то, о чем он подумал.

Это был светло-коричневый конверт. Внутри Джейк нашел ключи, листок с адресом парковки и записку от своих братьев:

«Ты правда думал, что сможешь нас обдурить?»

Они пригнали для него его старый «тандерберд». Это безумие, подумал Джейк, сглотнув подступивший к горлу комок. С этой машиной у него было связано много приятных воспоминаний.

Наконец впереди показались широкие ворота – северный въезд на территорию Эль-Суэньо.

Джейк притормозил. Он забыл, как выглядят эти огромные деревянные ворота с бронзовыми буквами.

Эль-Суэньо. Мечта.

Ворота были открыты. Несомненно, это была идея его сестер. Лисса, Эм и Джейми хотели таким образом напомнить ему, что это его дом. Они расстроятся, когда узнают, что Эль-Суэньо – это последнее место, где он хочет быть, но он ничего не может с этим поделать.

Джейк сильнее надавил на газ и въехал в ворота, подняв облако пыли. Он не хотел приезжать сюда на эти выходные, но у него закончились отговорки. Если бы он отказался, у Трейвиса и Калеба не осталось бы другого выбора, кроме как прилететь в Вашингтон, связать его по рукам и ногам, засунуть в самолет и привезти домой. Джейк не сомневался, что они бы так поступили, поэтому решил наконец показаться в Эль-Суэньо.

Его внешний вид не станет сюрпризом для его родных. Когда его доставили транспортным самолетом в Центральный армейский госпиталь Уолтера Рида в Вашингтоне, его уже ждали там братья, сестры и отец, который напоминал всем и каждому, что он генерал-полковник Джон Гамильтон Уайлд. Генерал потребовал для своего раненого сына лучших врачей и отдельную палату.

Джейк был слишком слаб, чтобы спорить, но, когда он перестал принимать болеутоляющее и его разум прояснился, он отказался от всех своих привилегий и визитов родственников. Он не хотел видеть, как его сестры пытаются сохранять самообладание, как его братья делают вид, что ничего не случилось, как его отец командует всеми вокруг. Это была одна из причин, по которой он так давно не приезжал домой. Он не хотел, чтобы все суетились вокруг него, утешали его, говорили, что ничего не изменилось, потому что изменилось все. Его лицо. Его самоощущение. Его отношение к жизни.

Поэтому сегодня он должен как следует притворяться. Улыбаться, если это никого не напугает. Разговаривать, хотя он не знает о чем. Вести себя так, словно этих четырех лет не было.

Он решил, что, если поедет на ранчо один, это даст ему возможность заново привыкнуть к знакомым вещам. Вдохнуть техасский воздух и послушать вой койотов, похожий на грустную мелодию. В общем, он хотел быть один в те минуты, когда на него нахлынут нежелательные эмоции. Все солдаты, которых он знал, говорили одно и то же: возвращаться домой нелегко.

Выросший на увлекательных рассказах о храбрых воинах и славных победах, он проникся военной романтикой.

Их мать умерла, когда Трейвису было шесть лет, Калебу четыре, а Джейку два года. Их воспитывали няни и мачеха, которая родила их отцу трех дочерей и после этого умерла. В те редкие дни, когда генерал бывал дома, он развлекал своих детей историями об их великих предках, которые вместе с Цезарем воевали с галлами, совершали рейды на Британские острова, пересекли Атлантику на парусных судах и завоевали территорию от равнин Дакоты до мексиканской границы.

Тогда эти истории приводили его в восторг, сейчас он знал, что за военной романтикой и службой интересам любимой родины прячется много вещей, о которых отец не рассказывал.

Политические игры. Ложь. Замалчивание фактов.

Джейк надавил на тормоза. «Тандерберд» слегка занесло на неровной дороге, затем машина дернулась и остановилась.

Он сидел, скрестив руки на руле. Его сердце бешено колотилось.

Когда его пульс замедлился, он открыл дверцу и выбрался из машины.

Что-то ударилось о его лицо. Наверное, мотылек.

Засунув руки в карманы брюк, он вдохнул прохладный ночной воздух и уставился на небо с плывущим по нему огромным серым облаком.

Через несколько минут из-за облака показались звезды и луна. Джейк забрался в машину и ехал до тех пор, пока не увидел очертания дома на холме в полумиле от него.

В окнах горел свет.

Охваченный паникой, он съехал с дороги на траву, остановил машину и вылез из нее. Слева от него находилась небольшая дубовая рощица с уходящей вглубь тропинкой.

Джейк пошел по тропинке. Ветер доносил до него журчание воды в реке Койот-Крик. Сухие листья хрустели под подошвами ковбойских сапог, которые до сих пор были его любимой обувью.

Когда-то он любил такие ночи, как эта, с прозрачным воздухом и мерцанием далеких звезд. Глядя на небо, он удивлялся, как можно стоять и не падать на планете, которая постоянно вращается.

Пустое место, где раньше был глаз, начало болеть, и он прижал ладонь к черной повязке.

Почему глаз болит, хотя его больше не существует? Он много раз задавал этот вопрос врачам и физиотерапевтам и всегда получал один и тот же ответ.

Мозг думает, что глаз все еще на месте.

Губы Джейка дернулись. Он получил очередное подтверждение тому, какой бесполезной вещью может быть человеческий мозг.

Он понятия не имел, зачем выбрался из машины и пошел по этой полузабытой тропинке, но будь он проклят, если сейчас повернет назад.

Тропинка была такой же знакомой, как ворота, дорога и его старенький «тандерберд». Она вела к холодной реке, и за долгие годы по ней прошло бесчисленное множество людей и животных.

Джейк ходил по ней много раз, но при этом никогда не чувствовал себя так, как будто в его голове кто-то сидит и молотит по стенкам черепной коробки, пытаясь выбраться наружу.

Ему следовало выпить пару таблеток аспирина, вот только он больше не хотел принимать мерзкие пилюли, в том числе аспирин.

К тому времени, когда Джейк вышел из зарослей ежевики, он был готов повернуть назад, сесть в машину и направиться в аэропорт.

Слишком поздно.

Перед ним лежал приземистый дом с белой крышей – сердце Эль-Суэньо. С трех сторон его окружали дубы и ясени, а впереди простиралась зеленая лужайка.

Где-то позади него раздался угрюмый крик совы. Джейка бросило в дрожь.

Сова крикнула снова. Мгновение спустя раздался пронзительный писк.

Какое-то несчастное существо угодило в когти хищной птицы. Так устроен мир. Одни живут, другие умирают.