Сандра Мэй - Весенние мелодии Страница 2

– Я хотела… разумеется, заменю, никаких проблем, но я думала… мне нужно кое-что тебе сказать…

– Энни, все равно у нас не было бы ни единого шанса поболтать. Ты же знаешь. Когда этих двоих окрутят, родители с обеих сторон с облегчением накинутся на окружающих с восторженными рассказами о детстве и отрочестве брачующихся. Потом будут речи и поздравления, потом начнут бросаться букетами, потом детей будет тошнить от сладкого, а взрослые напьются – подружка, мы поговорим позже, о’кей?

– Ладно…

Джеки удовлетворенно кивнула, встала со стула и начала осторожно пробираться к выходу.

Энни Котран была ее давней подругой и по совместительству подчиненной. Справедливости ради стоит отметить тот факт, что в их паре Энни представляла классический тип неприметной, но исполнительной и добродушной тихони, в то время как Джеки неслась по жизни в образе успешной и прекрасной звезды, одаривающей своим светом всех окружающих. На сегодня дары закончились, кроме того, эту неделю она пахала как лошадь, шутка ли – восемнадцать свадеб!

Позавчера торт был явно несвежий! Или скис от жары. Во всяком случае, Джеки явственно мутило вот уже второй день. Ничего, Энни прекрасно справится с ролью свадебного генерала, а Джеки поедет домой, примет душ и позвонит наконец Алджи – они уже целую вечность не виделись, и вообще…

Алджи присутствовал в ее жизни уже почти год. Прекрасно в нем было практически все, кроме имени – Алджернон Рейли в наши дни звучит несколько вызывающе, хотя… Не далее как в прошлом месяце, присутствуя на очередной свадьбе очередной клиентки, Джеки О’Брайен гадала, смогла бы она согласиться стать миссис Коркоран Даблуотер Вассерман? Того жениха звали именно так.

Да, так что Алджернон – еще ничего. Старинное английское имя.

У Алджи была не очень героическая профессия – флорист-дизайнер – и совсем не героическая внешность, хотя семьдесят пять процентов женщин назвали бы его чистым херувимом и не ошиблись бы. Белокурый, голубоглазый, изящный красавчик Алджи будил материнские чувства практически во всех особях женского пола, и Джеки прекрасно понимала, что за этим сокровищем нужен глаз да глаз. Только вот работа, будь она неладна, совершенно не давала развернуться.

Джеки довольно трезво подходила к планированию своей жизни. Двадцать семь – вполне нормально для заключения брака, при условии что вы твердо стоите на ногах. Особенно если вам пришла в голову блажь вступить в брак с флористом-дизайнером. Спору нет, среди них попадаются истинные миллионеры, Крёзы и Рокфеллеры, но признаемся честно – эту специальность чаще всего выбирают те, кто оказался решительно неспособен к любому виду деятельности, предполагающему умственные усилия…

Джеки О’Брайен относилась к своему избраннику покровительственно и в целом хорошо. Она сама отвела на предварительные ухаживания полгода, потом настояла на более интимных отношениях, но никаких глупостей типа переезда к Алджи в квартиру и наоборот не допустила. С потенциальным женихом они встречались раз в неделю, интим произошел у них раза два или три, и Джеки такой распорядок вполне устраивал, а мнения Алджи она как-то и не спрашивала.

Да, еще она с ним выходила в свет. Две корпоративные вечеринки – это вам не шутка. Дамы из «Гименей инкорпорейтед» имели возможность оценить ангела Алджи со всех сторон, и он Джеки не посрамил. Поддерживал светскую беседу, рассказывал всякие интересные случаи из жизни флористов – короче, блистал.

Джеки подошла к своей машине, благоразумно оставленной на самом дальнем фланге парковки. Здесь имелся запасной выезд на трассу и не было риска застрять среди машин многочисленных гостей.

Новенький двухместный «порше» сиял травяной зеленью, радуя глаз хозяйки… пока она не подошла ближе. Сердце Джеки упало, а потом она разгневалась не на шутку.

На ослепительном отполированном изумрудном боку красовалась длинная, омерзительная, вызывающая царапина, насквозь продравшая эмаль покрытия. Царапина тянулась от крышки топливного бака до переднего крыла.

Джеки О’Брайен заставила взять себя в руки и включила могучий мозг. Небрежные автовладельцы исключаются – эту извилистую линию никакая машина оставить не может. Судя по характеру отметины, это типичное подростковое хулиганство – Джеки видела такое в кино. Члены подростковых банд, идучи на бой, зажимали между пальцев толстый гвоздь и с душераздирающим скрежетом двигались навстречу противнику, калеча все машины на своем пути. Одно, но важное «но» – здесь, на территории частного владения, на Лонг-Айленде подростковые банды совершенно исключены.

Еще здесь исключены бродяги, гангстеры и прочие отбросы общества, потому что автомобильная дорога платная, через каждые полмили стоят патрульные машины, а стоянка вообще оснащена видеокамерами…

В этом месте Джеки О’Брайен больно шлепнула себя по лбу и кинулась к белоснежному домику охраны.

Галантный и искренне расстроенный гигант в униформе, весь увешанный рациями и резиновыми дубинками, долго извинялся перед мисс О’Брайен за случившееся, заверил ее в том, что все расходы по ремонту фирма возьмет на себя, а потом усадил Джеки в удобное кресло, и они вместе начали просматривать запись.

Церемония началась часа три назад, точнее Джеки находилась здесь часа три, так что просмотреть пришлось половину предыдущей кассеты и начало нынешней. На протяжении двух часов сорока минут машина смирно стояла на стоянке и никто на нее не посягал, а вот на сто шестьдесят третьей минуте просмотра…

Она и сама не знала, почему так отреагировала на увиденное. Внутренности вдруг свернулись в тугой комок, к горлу подкатила тошнота, по спине поползла ледяная струйка пота. Уверенная в себе, бесстрашная и насмешливая Джеки О’Брайен вцепилась в руку начальника охраны едва ли не с визгом.

Камера бесстрастно запечатлела зловещую фигуру в черном. Судя по всему, это был мужчина – высокий, крепкий, широкий в плечах. Он появился откуда-то сбоку – камера охватывала только площадку парковки – и медленно прошел вдоль машины Джеки, на мгновение замерев возле водительского места. Потом так же медленно ушел в сторону автотрассы.

Самым ужасным в незнакомце было то, что в эту несусветную жару на нем был длинный черный дождевик с поднятым и надвинутым на глаза капюшоном, черные брюки, черные перчатки на руках… а еще у него было абсолютно черное лицо!

Означать это могло только одно: кто-то совершенно целенаправленно замаскировался под главного злодея из фильма «Крик» и сознательно искалечил машину Джеки О’Брайен.