Кристи Маккелен - Мимолетное увлечение Страница 2

– Эй, Лу, кстати, о богах секса, взгляни-ка на сидящего за нами парня, – долетело до ее уха горячее, напоенное парами алкоголя дыхание Эмили.

Заинтригованная, Лула повернулась. Парень сидел спиной, так что она разобрала лишь широкие плечи и намек на профиль, но ей удалось разглядеть, что именно привлекло внимание подруги. Образцовый треугольник его торса обтягивала недешевая на вид рубашка, давая манящий намек на скрывавшееся под ней крупное мускулистое тело.

Лула могла дать голову на отсечение, что каждое утро парень до седьмого пота занимался в тренажерном зале, а потом отправлялся на какую-то важную, требующую властных полномочий работу. Что-то в его хладнокровной, собранной позе навело ее на мысль о том, что он был большой шишкой. От него так и веяло силой и властью.

Кожу на задней части его шеи между свежим накрахмаленным воротником и аккуратно подстриженными короткими темными волосами оттенял загар теплого медового оттенка, словно парень только что вернулся из отпуска, проведенного в солнечных краях. Лула представила, как он растянулся на золотистом песке в одних только плавках и на ярком солнце блестит испариной его тело.

Ух ты…

Легкое опьянение вернулось, на сей раз обдав полным удовольствия жаром самую интимную частичку ее тела.

Ничего себе! Если один лишь мимолетный взгляд на его кожу способен сделать с ней такое, можно представить, что случилось бы, окажись она с ним лицом к лицу.

От сумасбродной идеи, вдруг пришедшей в голову, сердце Лулы заколотилось. Наверное, ей и правда стоит попрактиковаться в общении, создав видимость хладнокровия и самоуверенности, которые явно пригодятся ей во время завтрашней встречи с боссом. Можно предложить незнакомому красавчику выпить, а потом плюхнуться к нему за столик так бесцеремонно, словно она клеит соблазнительных мужчин каждый день. Нужно лишь набраться храбрости, которую она находила в себе для работы на радио, и стать той самой легкой, общительной женщиной, которой все и считали ее в реальной жизни.

На работе она справлялась с неловкостью во время встреч с незнакомыми людьми, тщательно изучая тему разговора и заранее составляя список вопросов. Сейчас для этого не было ни времени, ни возможности. Значит, оставалось импровизировать.

Она будет действовать экспромтом, пока не затащит этого парня в постель.

Даже намек на то, чтобы «затащить его в постель», отозвался новым возбуждающим трепетом в самом низу ее живота.

«Просто пофлиртуй с ним, Лула, а там видно будет», – подбодрила она себя, понимая: если сможет вызвать интерес красавца из паба сегодня вечером, завтра утром наверняка сумеет убедить владельца радиостанции объективно рассмотреть ее вопрос.

«Сегодня вечером, дорогие радиослушатели, я буду Таллулой Лэйзенби – самым популярным и рейтинговым диджеем «Флэш FM», влиятельной светской львицей и неутомимой болтушкой», – решила она, выпрямляясь на стуле.

Движимая решимостью, Лула схватила сумочку, встала, пытаясь удержать равновесие на высоченных каблуках, и поковыляла через весь бар к «богу секса».

Тристан Бэмфилд вздрогнул и со стуком поставил пустую бутылку из-под пива на липкий барный столик, когда компания сидевших за ним женщин в который раз разразилась громким пронзительным смехом.

Работая вдали от дома, он обычно не шатался по барам, но сейчас ему пришлось спасаться от излишне рьяного внимания какой-то мажорки, прицепившейся к нему в отеле. Этот тускло освещенный традиционный лондонский паб с его окрашенными в пурпурно-черный стенами, потертыми кожаными диванами и расписными столами представлялся просто идеальным убежищем.

До тех пор пока рядом не уселась горластая банда каких-то крикливых девиц.

Все, чего хотел Тристан, – это пропустить стаканчик в тишине перед тем, как вернуться в одиночество гостиничного номера, но, похоже, за покоем в этот паб соваться не следовало.

Он знал, что был придирчивым и жестким, да и потребности в легком шутливом общении обычно не испытывал. Но смутное раздражение буквально изводило Тристана с тех самых пор, как отец убедил его – с помощью явной угрозы, завуалированной под безобидный стеб, – приехать в Лондон и разобраться в семейных делах. А именно – в ужасном кавардаке, царившем на радиостанции, этом дурацком тщеславном проекте отца, пока сам родитель будет шататься по Среднему Востоку, наслаждаясь медовым месяцем со своей пятой женой.

Какой отвратительный фарс!

Тристан даже не удосужился пойти на свадьбу, понимая, что и этот брак, скорее всего, долго не продлится. Он лишь соизволил купить новобрачным дорогущий подарок – таким был его способ признать брачный союз и смягчить обиду, нанесенную его отсутствием на церемонии. Он не питал неприязни к новой мачехе – он вообще едва ее знал, – но не мог заставить себя фальшиво улыбаться и проявлять показной энтузиазм, столь уместный на подобных мероприятиях.

Повертев в пальцах пустую бутылку, он мысленно переключился с неудержимой тяги отца к бракосочетаниям на проблемы радиостанции. Кажется, одна из диджеев, Таллула, или как ее там, заявила, что директор радиостанции не сдержал обещания повысить ее до ведущей утреннего шоу, а заодно и отстранил от всех текущих передач. И произошло это после того, как она отказалась переспать с ним. Директор же, напротив, голову давал на отсечение, что она лжет и злится на него из-за того, что он наложил на нее дисциплинарное взыскание за появление на работе в нетрезвом виде.

От всей этой истории веяло гадким душком.

Вдобавок ко всему Джереми, директор радиостанции, был сыном близкого друга семьи, и отец, не желая портить эти теплые отношения, решил уволить ведущую.

По опыту работы с отцом в семейном бизнесе Тристан знал, что он нередко действовал скоропалительно, выбирая наиболее удобный выход из проблемной ситуации вместо того, чтобы не спеша оценить всю картину произошедшего.

Значит, разбираться в этом конфликте следовало осторожно.

Вздыхая, Тристан провел ладонью по лицу, пытаясь облегчить нараставшую досаду.

Сказать по правде, ему сейчас было совсем не до радиостанции.

Последние пару месяцев он пытался прийти в себя после унизительного окончания четырехлетнего романа и теперь хотел только одного – чтобы его оставили в покое, позволив вернуться в Эдинбург, к тому, что осталось от его жизни.

Ага, держи карман шире!

Одна из представительниц сидевшей позади него женской компании прошла мимо, и в нос Тристану, отвлекая от невеселых раздумий, ударил свежий цветочный аромат. Он посмотрел вслед женщине – она цокала к барной стойке на своих до нелепого высоких каблуках, и ее красивые, приятной формы ягодицы вызывающе покачивались.