Элис Маккинли - У подножья Эдельвейса Страница 2

Выделял же ее среди сверстников унаследованный от предков твердый, почти каменный характер и пылкий темперамент, готовый кинуть свою обладательницу в любую самую опасную авантюру. Собственно, за это Линда и слыла сумасшедшей. Правда, было и еще кое-что, в юности…

Прошло много времени, прежде чем она сама себя поняла. Поняла, чего добивается.

А началось все много лет назад, когда умерла Лайза, мать четырехлетней Линды. Отец, человек в высшей степени семейный, не пожелал жить холостой жизнью и через некоторое время женился снова.

Нет, нельзя было упрекнуть его в нелюбви к ушедшей супруге. Дарен Кроу сделал для тяжело заболевшей жены все, что мог, но болезнь оказалась неизлечима. Не век же ему горевать. Тем более он был тогда еще молод. Тридцать три года – не возраст для мужчины-северянина, а в жилах Кроу к тому же текла и индейская кровь. Крепкий, «сработанный на совесть», он выглядел не хуже двадцатилетнего южанина. И Дарен женился снова. Женился по любви.

Сначала Линда не замечала разницы. Мачеха, Анна Кроу, в девичестве Стерн, относилась к приемной дочери нежно, выполняя все обязанности матери. Но очень скоро у нее один за другим появились свои дети, целых трое: Том, Роджер и Джастин. Анна старалась, видит Бог, старалась сохранить прежнее отношение к чужому ребенку, однако это оказалось непросто. Малыши требовали времени и внимания, а Линда к тому моменту уже пошла в школу. Она была старшей и, следовательно, меньше других, по мнению родителей, нуждалась в опеке. Отец тоже с большей охотой возился с сыновьями, зачастую просто забывая о существовании дочери. И уже в семь лет Линда впервые ощутила тоскливое, жгучее одиночество.

Конечно, как и все дети, она не понимала, что с ней творится. Просто хотелось родитель-ского тепла, заботы, но какой ребенок способен осознать подобное в семь лет? И Линда нашла самый простой способ привлечь к себе внимание. Прогулы, невыполненные домашние задания сыграли свою роль. А визиты к детскому психологу прояснили ситуацию. Анне и Дарену доходчиво объяснили, в чем их ошибка. И следующие полгода девочка была просто счастлива, прекратились ее нелады с учителями и одноклассниками, дело пошло на лад.

Но со временем все как-то само собой подзабылось и жизнь начала входить в привычную колею, где Линде места не было. И опять начались «выверты», как называл поведение дочери отец. На этот раз родители спохватились почти сразу. Но не прошло и трех месяцев, как история повторилась. Тогда раздраженный Дарен решил отправить дочь в пансионат в Швецию – далеко и надолго.

Линда плакала, упиралась, но ее услали. Поначалу она обижалась и выражала свой протест тем, что отказывалась возвращаться домой на каникулы. Но это, увы, не дало результатов: родители решили, что девочка нашла хороших подруг и ей с ними куда лучше, чем с младшими братьями. Тогда Линда круто поменяла стратегию: перестала подчиняться школьным наставникам, те, разумеется, известили чету Кроу, но где Америка и где Швеция. Словом, отец не смог приехать…

А потом Линда просто устала и смирилась со своим положением. Сколько можно мотать окружающим нервы, в конце концов это надоедает, если не достигаешь цели. И на смену непослушанию пришли экстремальные увлечения. Тоже своеобразный способ привлечь внимание родителей. Первым в списке был конный спорт по той простой причине, что пансионат имел своих лошадей. Отец дал необходимое согласие с радостью, решив, что у дочери появились первые взрослые интересы.

Но как только он это сделал, Линде сразу резко разонравилась верховая езда. Следующим в кампании под названием «Посмотрите на меня, я хочу свернуть себе шею!» был горнолыжный спорт. Но и тут Дарен даже не попытался отговорить дочь от очередной рискованной затеи, а прислал факсом свое согласие. Правда, на этот раз Линда увлеклась всерьез. А дальше…

Дальше она, что называется, почувствовала вкус жизни. Бороться за внимание родителей бесконечно было просто невозможно. Да и зачем? Линда приезжала на каникулы и понимала, что семья все больше тяготит ее. Последние годы учебы в пансионате она вообще почти не появлялась дома. И внешне все выглядело очень пристойно, ведь Кроу на всех светских приемах на вопросы о Линде отвечали, что дочь в престижном учебном заведении в Европе.

Но психологи не зря говорят, что проблемы, не решенные в детстве, дают о себе знать, когда человек становится старше. И Линда ощутила это в полной мере. Пансионат она закончила отлично. Родители советовали продолжить образование, но девушка не захотела, вновь ощутив острую потребность поступить наперекор им. С этого момента началась ее бурная юность.

Жизнь в родном доме обострила загнанные когда-то внутрь чувства, и Линда вновь пустилась во все тяжкие. Пострадал от этого в первую очередь престиж Швеции: глядя на поведение старшей Кроу, все знакомые зареклись отправлять туда своих детей.

А у семнадцатилетней наследницы теперь были уже совсем не детские забавы: ночные клубы, дискотеки, романы с бесконечным поклонниками. И все с той же целью, что и раньше. Однако на этот раз Дарен открестился от дочери гораздо более удобным способом: она уже немаленькая, пусть делает что хочет.

И Линда вновь осталась одна. Это сложно представить, но сколько раз, собираясь на ночь глядя гулять, она мечтала, чтобы отец запретил ей выходить из дома. Просто зашел в комнату и сказал:

– Ты никуда не пойдешь!

Воображение рисовало целые картины: вот она, Линда, красится перед зеркалом, наносит лак на волосы, слегка подкручивает ресницы специальной щеточкой, вставляет в уши сережки… и тут появляется папа. Он останавливается в дверях и строго хмурится.

– Куда-то собираешься? – Уже по его тону становится ясно, что ночная вылазка отменяется.

Но Линда до последнего надеется, что отца еще можно как-нибудь уговорить. Поэтому беспечно улыбается и, стараясь выглядеть непринужденно, заявляет:

– Конечно, сегодня же воскресенье. Мы с девчонками договорились пойти на дискотеку. Это в центре, Чак за мной потом заедет.

– Никаких дискотек! – Отец, войдя в комнату, решительно хлопает по столу ладонью. – С Чаком, пожалуйста, куда угодно, ему я доверяю, а одна никуда не пойдешь. И точка!

– Но, папа! – Линда растерянно разводит руками; она даже специально репетировала этот жест перед зеркалом. – Я уже договорилась, меня ждут!

– Я сказал: ты никуда не поедешь! Все, разговор окончен!

Дверь с треском захлопывается. Линда остается в комнате одна, падает на кровать и, уткнувшись в подушку, плачет. Тиран! Нет, только подумайте, человеку семнадцать лет, а его запирают как малого ребенка! Косметика «плывет», глаза красные, конечно, теперь уже нечего и думать о дискотеке. Еще один скучный вечер дома, скорее всего придется помогать братьям делать уроки на завтра.