Александр Чернобровкин - Кавказские пленницы Страница 2

— Хотели их арестовать за проституцию, но не успели, увезла какая-то машина, — сообщил капитан. — Найдем этих парней — и можно сажать этих, — показал он на девушек, — за проституцию. Какой, вы сказали, номер машины?

— Не помню, — соврала Тася.

— Ничего, посидите в «обезьяннике» — всё вспомните! — пообещал майор и приказал капитану: — Закрой их, пусть подумают.

Девушек закрыли в тесной камере, душной и темной. Они сели на узкую жесткую скамейку и заревели, представив себя зэчками да еще за проституцию.

Часа через два в камеру заглянул капитан.

— Ну, что, вспомнили? — поинтересовался он, потом оценивающе посмотрел на Асю и спросил: — Будем заводить дело или договоримся?

— А как договоримся? — задала вопрос Ася. — У нас мало денег, только на дорогу домой.

— Ну, бабе всегда есть чем заплатить, — сказал капитан, подождал немного, но не услышал то, что ждал. — Тогда посидите еще, подумайте, — предложил он и вышел.

— Мы согласны! — в один голос закричали девушки, боясь остаться в темной душной камере.

Тася досталась майору. Сперва он заставил сосать хуй, а когда завелся, положил ее грудью на стол и заехал в очко. Перед Тасиными глазами оказалась сводка преступности по Краснодарскому краю. Она успела прочитать, что изнасилования — самая непопулярная статья в крае и раскрываемость по ней самая низкая.

Асю драл капитан. Стоя, прислонив ее спиной к шкафу со стеклянными дверцами, которые весело позванивали. Энергичный был мужчина и напористый, даже завел Асю, но кончить она опять не успела.

Потом начальник отделения вызвал двух сержантов, русского и кавказца, и приказал им отвезти девушек в дом отдыха, на одну минуту, чтобы только схватили вещи, и сразу — на вокзал, посадить на поезд и проследить, чтобы уехали и больше здесь не появлялись, если не хотят в тюрьму.

— Можно нам помыться и пообедать? — попросила Ася, когда они ехали к дому отдыха.

— Нельзя, приказ! — отрезал кавказец и очень внимательно посмотрел на ее сиськи.

Ася все поняла, переглянулась с Тасей и ответила за двоих:

— Мы согласны.

Обоих поставили раком, положив грудью на кровати, стоявшие у противоположных стен, жопой к жопе, но Тасю ближе к изголовью, а Асю — к ногам. Сержант-кавказец заехал Асе в очко, а сержант-русский — Тасе во влагалище. Подружки негромко постанывали от боли и удовольствия. За это им разрешили помыться, не спеша собрать вещи, пообедать в столовой дома отдыха и только потом отвезли на вокзал.

Глядя вслед отходящему поезду, сержант-русский сказал, восхищенно крякнув:

— Молодей, Арчил! Сам поебался, друзьям подкинул, а заодно и бате своему и его подчиненным! И как он таких дур находит?! Никогда не ошибается!

— Глаз у него — алмаз! — согласился сержант-кавказец. — Орел!

В это время Ася и Тася лежали ниц на верхних полках, потому что задницы болели так, что не усидишь. С тоскою обе думали о том, делать аборт или нет, если вдруг забеременели, а если не делать (к чему склонялись обе), то какое отчество дать ребенку?